Вася зажмурился, потер заросшую щеку и застонал:
– Дай воды…
Послышался шорох и хриплое:
– На-а…
Вася, не открывая глаз, протянул руку, и в нее вложилась наполовину пустая пластиковая бутылка. Она неприятно хрустнула, больно ударив по ушам. Вася скривился, поднес горлышко к губам и запрокинул голову. Прежде чем прорваться в воспаленный рот, вода полилась по бороде за воротник, оставив неприятное, щекочущее чувство. Теплая, с привкусом хлорки и канализации жидкость потекла по ссохшемуся горлу, оживляя измученное похмельем тело.
Вася сделал несколько больших глотков. Вытер загрубевшим рукавом свитера рот, поставил бутылку на пол и промычал:
– У-м-м…
Это получилось уже не так болезненно, но все равно еще слишком угнетающе. Он приподнялся и сбросил с продавленного матраца на холодный пол затекшие ноги, одетые в черные дырявые носки с твердой подошвой.
Васе было тридцать пять, но выглядел он на все пятьдесят, а то и старше. Год пьянства в небесной канцелярии считают за два, а Вася пил уже восьмой. С тех самых пор, как его бизнес рухнул в самом зародыше, жена ушла, разменяв квартиру и выселив его в эту малосемейку на одиннадцать квадратов, где и началась новая жизнь. В начале он пил с горя, после от радости, затем на зло, а сейчас – потому, что привык. Когда-то симпатичные и правильные черты лица за эти годы приобрели естественный сивушный оттенок, распухли и обвисли, как и его всесезонная куртка. Редкие черные волосы стелились по голове, точно повторяя контуры черепа, и лишь редкими кустами торчали на макушке и топорщились вокруг ушей. Говорят, нос растет всю жизнь, но по Василию, можно было еще добавить, что от спиртного он растет еще быстрее. Его картофельный нос разросся, заимел несколько горбов и выпустил щетину как дикобраз. Когда-то веселые голубые глаза потускнели, оплыли и превратились в две слезящиеся щелки.
Квартира менялась вместе со своим хозяином. Вначале из нее стали пропадать наиболее ценные вещи, после техника, а затем очередь дошла и до старой мебели. Весь скарб оседал в соседнем доме у знакомой барыги. Прошлой зимой квартира лишилась пола – Санек приволок со стройки старую печку-буржуйку и они с Васьком постепенно извели пол в ее вечно голодном жерле. Случившийся недавно пожар окончательно изменил облик жилища, а выбитая пожарной командой дверь больше не отделяла ее от окружающего мира и теперь в гости к Ваську заходили все кому не лень, гораздо чаще прежнего и в любое время суток…
– Живой?- протянул Санек.
– У-у-у,- прогудел Вася, открыл один глаз и посмотрел на Саню. Тот сидел на полу в куче тряпок, прислонившись к стене. В тусклой, поблекшей груде рванья невозможно было разглядеть человека. Тридцатишестилетнее лицо Санька, больше известного в окрестных дворах как Ява, сливалось в единое месиво с хламом, и только серые глаза еле заметно сверкали в свете солнца. Взъерошенные волосы походили на растрепанный моток алюминиевой проволоки. Лицо также оплыло и почернело.