. Пусть! А то в последнее время странно себя ведёт, подавлен и нерадостен. Для воина нет лучшего лекарства от уныния, чем поле боя, верно, Мото-
сан?
От неожиданности Мотохайдус уронил на пол кусочек варёной рыбы фугу.
— Жду не дождусь, когда лишим Нагоя западной поддержки, — продолжал сёгун, воткнув колючие глаза в советника императора; отравленному пищевым токсином Мотохайдусу он представился в облике иглокожей рыбины, ядовитым мясом которой кампаку только что лакомился. — Захватим Нагоя — ослабим линию защиты Кансай, ведь без крупнейшего склада варварского оружия они беззащитны, а в Нагоя огромное хранилище аркебуз из-за моря. Кумитё Кендзо и его якудза прекрасно поработали в разведке! Склад китайского пороха, европейских ядрометателей и стрелковых ружей скрыт под крепостью.
— Я слышал, повелитель, что иноземцы снабжают христианские войска Оды варварским оружием, — сказал Мотохайдус. — Пушки гораздо мощнее, чем наши, мушкеты и взрывные предметы, называемые…
— Не произноси варварских названий! — отрезал Хадзиме, покраснев. — Христианами могут быть только самые отъявленные злодеи и чародеи!
Мотохайдус предложил с надеждой:
— Как только овладеем складом, появится возможность использовать пушки…
— Мне не требуется оружие варваров, — раздражённо возразил Хадзиме. — Ямато никогда не нуждалась в помощи нечистых эта. Что случилось с твоим рассудком, Мото-сан? Ведущие священную войну под покровительством Небес непобедимы!
— Вы правы, повелитель, — закивал Мотохайдус, нахмурившись, пряча лицо. — Как всегда, из уст вакагими прозвучала истина.
Совет завершился за полночь. Ёсисада распустил всех хатамото, остался один на один с Мотохайдусом. Вдвоём, не спеша, они ступили в зал славы — на стенах, без портретного, но, разумеется, при полном статусном сходстве, гравюры с высокохудожественными изображениями родителей Хадзиме, облагороженные задним числом, императора Нинтоку Тоды, и его супруги, и сестры императора — Суа, и прародителей, а также известных философов и мастеров Ямато. Под портретами родственников Ёсисады стояли фарфоровые урны с прахом, расписанные древними длинноусыми драконами и пучеглазыми колючими рыбами.
Слуги снимали с тела сёгуна доспех, он молчаливо смотрел на коллекции катана в ножнах на подставках из чёрного дерева — катанакакэ. Его взгляд сделался трепетно-спокойным, мечтательным, а когда скользнул по доспеху, висевшему около урны отца, стал встревоженным и чуть влажным. Посеребрённый шлем, украшенный парой настоящих изжелта-белых тигриных клыков, хранился в большом раскрытом бархатном футляре, вертикально размещённый на двойных металлических пластинах доспеха с нагрудником, обтянутым кожей, кое-где зашитой золотистыми толстыми нитями. Накидка из шкуры тигра-альбиноса, заколотая золотой брошью в форме дракона, изготовившегося к броску, была выстлана на тумбе, рядом расположились