– И какие выводы ты сделал для себя? – она роняла эти отрывочные вопросы почти машинально, совсем не слушая ответы.
Но для него было важно выговориться. Когда-то это надо было сделать. Он устал держать все в себе. С годами ноша стала невыносимой. Так что выговориться надо было в любом случае. Почему бы не здесь и не сейчас – под высокой луной, перед женщиной, – доброжелательной, готовой выслушать. Поэтому он продолжал говорить. А ведь еще пару дней назад невозможно было даже представить, что он так запросто будет говорить о том, о чем и думать не хотелось.
Он прерывисто вздохнул и произнес, чуть понизив голос:
— Понимаешь, выводы для себя я сделал слишком поздно… К сожалению. Мне не место было ни там, ни там. Я не должен был сидеть в тюрьме, но я и не должен был работать в милиции. И я не должен делать то, что делаю сейчас.
— А знаешь, что я тебе скажу, – произнесла Любаша, глядя в пространство, – везде есть хорошие люди.
— Что!? – он помотал головой, словно пытаясь освободиться от наваждения.
— Все можно изменить. Прошлое не имеет значения. Будущее – вот что главное, – проговорила она задумчиво, глядя на крупные искристые звезды на бархатном южном небе.
— Будущее, – повторил он, и тут же крупная холодная капля, сорвавшись с карниза, угодила ему прямо за шиворот. И от этого холода под рубашкой стало необычайно приятно. Он почувствовал, что он жив, что прошлое не имеет значения и что все будет так, как он захочет!
День получился очень длинный, а ночь еще длинней.
— Говорят, что ты иногда представляешься как специалист по альтернативному разрешению конфликтов. Это правда? – спросил, позевывая, Паша.
— Правда.
— А почему?
«По кочану», – хотел ответить Абзац, но передумал хамить так примитивно, вместо этого он сказал:
— Потому что я и есть специалист по альтернативному разрешению конфликтов.
Паша хмыкнул.
— Что ты фыркаешь? Знаешь, что такое АСРК?
— Ужас какой-то…
— Это альтернативные способы разрешения конфликтов, – пояснил Абзац.
— Что это за способы?
— Их много, но я признаю только три…
— А именно?
— Первый – убийство, второй самоубийство…
— А третий?
— Третий – избегание.
— Вот и поговорили, – Паша откинулся на спинку сиденья.
Абзац вел машину, всю ту же бежевую «копейку», которую непременно надо было вернуть хозяину, – чем быстрее, тем лучше. Абзац знал, что он это сделает, обязательно сделает. Он не бросит эту машину на дороге, он вернет ее во двор за зелеными крепкими воротами, где растет грецкий орех, где стоит дом, в котором он целую ночь чувствовал себя в безопасности. Чувствовал себя просто и легко, как в детстве. Абзац вспомнил, как Николай рассказывал ему про пьяного ежика на спиртзаводе. Ему показалось, что он слышит спокойный голос Николая: «Ежик лежал как-то неприлично, непристойно выставив брюхо вверх, развернутый. Седоватая шерстка, которая под колючками на пузе, вся видна. Я думаю: «Сдох, что ли?» Потрогал его: нет, шевелится». Абзац представил пьяного ежика и невольно улыбнулся, хотя по сути история была печальная… Ведь ежик – неразумное и безобидное существо, а люди смеха ради приучили его к спирту. Невесело. Вдруг он вспомнил, как еж расправляется со змеями, вспомнил его острые мелкие зубки и алый язычок между ними. Да, насчет неразумности и безобидности ежа он поторопился. Но пьяный еж – не боец, он опускается, жрет кильку из банки и забывает, для чего его создала природа. Пьяный еж становится уязвим.