За машиной увязалась стая отчаянно лаявших собак – сказал бы, что кавказские овчарки, да уж больно худые.
— Дикие собаки?
— Ага, – ухмыльнулся Николай, – дикие собаки динго… Все мы становимся дикими, когда сбиваемся в стаю. Только они полудикие.
Живут в степи при полевом стане. Там человек шесть-семь живут и работают – трактористы, комбайнеры. Летом люди занимаются пшеницей, кукурузой, подсолнечником, а зимой уезжают. Остается один сторож и собаки. И больше никого. Собаки дичают, конечно, но своих знают. Их если и кормят, то очень мало, поэтому они промышляют в основном охотой – то зайца придушат, то тушканчика.
— Да, – вздохнул Абзац, – полудикое состояние мне тоже знакомо.
— А ты женат? – неожиданно спросил Николай.
— Нет, бог миловал…
— И правильно, – согласился Николай, – я вот тоже не женат. Есть люди, которые созданы, чтобы жить одни. Одиночки. Только горе, когда такие надумают семью создавать, жениться, рожать детей. Вот у нас в станице мужик жил. Кличка у него была Камышок. Угрюмый такой был, смурной, черный весь, а кличка ласковая – Камышок. Он когда уходил от жены, то в знак того, что не вернется, кобеля своего убил, сварил и съел. Поел собачатины на том месте, где жила жена, – как знак, что он на это место не вернется. Стал жить отдельно, слепил себе домик. А жена к нему снова пришла, он ее выгнал. А потом ему стало мерещиться, что она приходит, когда его нет дома, поедает все, что у него есть, ищет деньги. И он устроил самострел. Одноствольное ружье привязал к столбу, который подпирал крышу, шнурок к двери. Ружье прямо на уровне человеческого роста проволокой примотал к столбу. А потом забыл об этом устройстве. Возвращался домой, открыл дверь – а ему прямо в упор, в лоб. Так и кончился.
— Да, такой вот Камышок, – протянул Абзац, глотая очередную дозу рябиновой на коньяке. – Интересные тут люди живут. Можно сказать, замечательные.
Как-то сами собой у Абзаца стали закрываться глаза, он начал дремать в машине.
— Устал? – сочувственно спросил Николай.
— Да!
— Поехали, помоемся.
— Да куда ж мы поедем? В баню? – Абзац уже выпил грамм сто пятьдесят рябиновой, и ему было комфортно, хотя в баню не хотелось.
— Поедем в степь! Там скважины есть. Оттуда пробила артезианская вода, и она фонтанирует.
— Да она же, наверное, холодная?
— Да ты что! Это горячие скважины. Тебе не то что не холодно, тебе горячо будет.
Пока приехали, совсем стемнело. Южные вечера темные. Совсем еще рано, а кажется, что уже глубокая ночь. Подъехали к скважинам. И вдруг визг. Фары высветили две обнаженные фигуры. Из скважин как фонтан струя бьет, будто из пожарного шланга. И при падении на землю разбивается. А под струей женщина и мужчина – голые, молодые. Тоже приехали купаться. Женщина завизжала, мужчина заругался. Повернули.