Предвосхищают ужас неотвратимой грядущей бойни, межзвездного Апокалипсиса знаки, переданные из будущего, и строки стихов, рвущиеся в мир из-под пера поэта; опасность исходит от самых безобидных на первый вещей и самых соблазнительных предложений — так что в конце концов вздыхаешь с облегчением, обнаружив, что всеобщее разрушение не столь уж страшит, а некоторые, казалось бы, безвозвратно погибшие герои вновь оживают.
Но не тем хорош Дэн Симмонс, что сюжет его романов как-то особенно заковырист.
В какой-то момент, ухватив общую структуру «Гипериона», отмечаешь подчеркнутую непретенциозность этой самой структуры. Это шесть исповедей участников паломничества к Шрайку, призванного, на первый взгляд, неизбежную катастрофу предотвратить, но такого же безнадежного, как и действия облеченного властью Альтинга, и вооруженного сверхмощным оружием флота ВКС. В эти вставные новеллы вплетены дневники, юношеские воспоминания… Таким образом «Гиперион» сразу же опрокидывается в прошлое, основные события доведены лишь до прихода паломников в долину Гробниц Времени. Конфетка, которой поманили, обещана лишь во второй части, в «Падении Гипериона», и, чтобы получить удовольствие от чтения «Гипериона», приходится заранее смириться с непрерывными ретардациями и отвлечениями от основной линии — противостояния Гегемонии, то есть планет Великой Сети и Бродяг.
Такое построение романа (недаром в начальной главе «Гипериона» поминаются «Кентерберийские рассказы» Чосера), по всей видимости, должно вызвать законное уважение и подчеркнуть серьезность намерений самого автора, который пользуется столь скромными средствами, чтобы нарисовать масштабную картину жизни всего человечества, расселившегося по Галактике. Но это достоинство «Гипериона» лично для меня не является решающим, тем более, что оно имеет и свою оборотную сторону.
Во-первых, временами рассказчик в Дэне Симмонсе берет верх над романистом — и тогда отдельные ответвления сюжета становятся слишком самодостаточными, искусственно привинченными к основному корпусу. Это касается, например, главы «Вспоминая Сири», первоначально бывшей отдельной повестью, опубликованной Симмонсом в 1983 году. Лучше бы так отдельной повестью ей и оставаться… Линия священника («Человек, который искал Бога») на первый взгляд тоже требует к себе большего внимания и кое-что теряет, оказываясь в составе романа. Но свое полное развитие она получает в третьем романе цикла, в «Эндимионе», где уже новые герои бесстрашно вступают в борьбу с теократическим межпланетным государством Ордена, продуктом того самого дьявольского искушения бессмертием, что предоставляет своему хозяину паразит-крестоформ из первого романа.