Наверное, для психики Кристин это оказалось чересчур, и мы с Трейси день за днем наблюдали разрушение ее личности. Понемногу темнота стала овладевать ею, а мы ничего не могли поделать, даже если бы захотели. В последние три года она совершенно сломалась, буквально разваливаясь на глазах.
Сначала ее речь стала бессвязной, а затем, что было даже опаснее, Кристин перестала за собой ухаживать и вскоре превратилась в растрепанную грязнулю: чумазое лицо, всклокоченные волосы, отвратительный запах. Джеку это совершенно не понравилось.
Иногда Кристин пугала нас не меньше, чем наш мучитель. Ссутулившись, она бормотала в темноту что-то бессвязное. Съеживалась на своем матрасе, обхватив колени и, зажмурив глаза, раскачивалась взад-вперед и что-то шептала.
Я даже не пыталась разобрать ее речь. Не хотела ничего знать.
По правде говоря, мы испытывали облегчение оттого, что она так много спит, ведь когда Кристин бодрствовала, нам приходилось за ней приглядывать. Конечно же, это утомляло. Трудно было предсказать, когда нагрянет очередной приступ отчаянных рыданий или еще чего похуже. Иногда мне казалось, что даже Трейси, ее прежняя защитница, немного побаивалась непредвиденных поступков своей подопечной. Ближе к концу заключения мы все дальше отгораживались от Кристин, насколько это позволяла наша замкнутая обитель.
Спросите меня о ней тогда, я бы точно сказала, что из нас троих Кристин имеет наименьшие шансы когда-нибудь оправиться. Что именно ее психика пострадала больше всего. Я бы предположила, что она навсегда останется заложницей этого горького опыта и не сможет, если мы вдруг спасемся, вернуться хоть к какой-то нормальной жизни.
Еще никогда я не ошибалась так сильно.
Епископальная школа размещалась во внушительного вида особняке, который содержался в безупречном порядке. Когда мы с Трейси подъехали к входу, из дверей хлынул поток прелестных, очень хорошо одетых деток в сопровождении нянь и тощих молоденьких мамаш. За пределами школы их ждали ряды черных лимузинов.
Мы наблюдали за всем происходящим с приличного расстояния, чтобы не возбудить подозрения. Но Трейси все же поймала на себе несколько изумленных взглядов, так что нам пришлось перейти на другую сторону улицы и притвориться, будто мы увлечены беседой.
— Ты видишь ее? — спросила я, стоя спиной к идеальному островку жизни Верхнего Ист-Сайда.
— Нет. Возможно, детей забирает кто-то из ее армии нянек, — с раздражением заметила Трейси.
— У нее действительно много нянек?
— Да нет, я так, просто размышляю вслух. Минутку! Кажется, это она — через пару домов отсюда. Трудно понять: все эти бабы на одно лицо. Идем, надо перехватить ее до школы.