— Полностью уверен, друг мой. Это единственный способ. Ты поедешь в замок Морнингстар и официально объявишь о расторжении нашей помолвки.
— А как же с брачным контрактом? Король разорится без обещанных тобой денег.
— Уверен, что так оно и будет, — улыбнулся Принц. — Но он этого заслуживает за то, что пытался подсунуть мне в жены свою безмозглую дочь. Она никогда не любила меня, Гастон! Никогда! Все это было ложью! Она хотела лишь завладеть моими деньгами — для себя и для своего папаши!
Гастон видел, что Принц начинает заводиться. Он не стал говорить, что, по его мнению, Тьюлип действительно любила Принца. Гастон устал убеждать в этом своего друга еще в первые недели после их разрыва. Но что бы ни говорил тогда Гастон, это не могло убедить Принца. В тот день в лабиринте из живой изгороди произошло нечто, заставившее Принца поверить в то, что Тьюлип не любит его, и теперь не было никакой возможности убедить его в обратном.
Как бы то ни было, Гастон должен был верить в то, что его друг прав. Тьюлип могла все это время обманывать его. Откровенно говоря, Гастон не думал, что Тьюлип достаточно умна, чтобы провернуть такую хитрую штуку; он никогда не замечал и того, чтобы она была корыстна. Он думал, что очень удачно подобрал невесту для своего друга, и теперь был сильно огорчен, видя, какой бедой все это обернулось.
— Я отправлюсь в дорогу сегодня же, мой дорогой друг. А ты отдыхай.
Принц недобро усмехнулся. В смутном свете свечи эта усмешка исказила его лицо, отбросив на него отвратительные тени и заставив Гастона почти испугаться своего друга.
Принц месяцами не покидал свою комнату, оставаясь в ней пленником своего страха и гнева, усиливавшихся день ото дня. Единственным слугой, которого он теперь видел, был Люмьер, именно он рассказывал Принцу о том, что происходит в доме, когда тот спрашивал его об этом. Сейчас он стоял с маленьким золотым канделябром в руке, держа его так, чтобы свет не падал ни на лицо господина, ни на его собственное — Люмьер боялся показать, какой страх он испытывает, глядя на Принца.
А Принц выглядел ужасно — бледный, постаревший. Его глаза напоминали черные ямы, черты лица стали скорее звериными, чем человеческими. Люмьеру не хватало смелости сказать Принцу, что все остальные в замке стали заколдованными после того, как он разбил сердце Тьюлип. Люмьер понял, что Принц не видит слуг такими, какими они видят себя сами. Увиденное внушало Принцу ужас. Вместо слуг по замку передвигались статуи, провожая его глазами, когда он не смотрел в их сторону.