Белль немного смягчилась по отношению к зверю после того, как он спас ее от волков, но при этом не могла забыть, почему она сбежала тогда в лес, навстречу опасности — из-за ужасного нрава Чудовища. Девушка вновь и вновь проигрывала в своей голове эту сцену: волки, лес, Чудовище, кровь. В ту ночь она едва не умерла из-за его ярости — и почему? Потому что она просто притронулась к его драгоценной розе? Однако ее собственный гнев и страх не остановили ее желания перевязать Чудовищу раны, не так ли?
Белль решила тогда, что это самое малое, что она может сделать для зверя после того, как он спас ей жизнь.
«Ах, прекрати, остановись!» — подумала Белль. Она слишком много думает. Собственно говоря, только этим и занимается.
Думает.
Анализирует.
Размышляет.
Интересно, как могли выносить такое женщины из книг, которые она любила читать. Сидеть, ничего не делая с утра до ночи, и ждать, пока мужчина придет и расскажет о том, что произошло за сегодняшний день. Между прочим, именно так проводит время и она сама, разве нет? Сидит и ожидает Чудовище. Белль совершенно нечем было заняться в замке, и она думала, что сойдет с ума от скуки. Дома у отца в ее распоряжении были по крайней мере книги, да и отцу она могла помогать с его изобретениями. Она была нужна ему. Он был нужен ей. Белль скучала по отцу и даже по жителям своего городка.
Да, конечно, все в городке считали Белль несколько странной, потому что она слишком много, по их мнению, читала и вела себя не так, как другие девушки. Но что делать, если ей было интереснее читать про принцесс, чем самой притворяться одной из них?
Белль была очень благодарна отцу за то, что тот всегда позволял ей быть самой собой и жить так, как она считает правильным. Позволял ей быть свободной. Не так много найдется девушек, имеющих такую свободу, и теперь Белль начинала понимать, какой редкостной и прекрасной еще совсем недавно была ее жизнь.
А теперь она одинока и сидит взаперти.
Чудовище наблюдало за тем, как она сидит в маленьком красном кресле возле камина.
Она не знала, что зверь стоит здесь. Лицо ее было недовольным, словно она за что-то упрекала себя. Может быть, бранила себя за то, что обработала раны Чудовища? Но она не могла знать правды. Как это возможно?
Она не знала, с какой легкостью Чудовище могло убить ее, если бы его внимание не отвлекли волки. Только представить, что зверь мог убить ее! Как страшно, как мерзко, что он мог совершить такой поступок. Это стало бы еще одной строчкой в длинном списке его злодеяний — в списке, который, вне всякого сомнения, ведут те ведьмы.