Он встал, развернулся в сторону от Прорвы и тут же снова сел. Прямо перед ним – рукой дотронуться – стояло кошмарное животное. Огромная курица, ростом и статью никак не меньше заморского зверя по имени слон, изображение которого Киря видел в одной из Простомировых книжек. Курица, склонив голову набок, с насмешливым любопытством смотрела на поражённого ужасом Кирю. Вдоволь натешившись потешным видом едва не обмочившего портки волхва-недоучки, курица раскрыла свой огромный и ужасный клюв и… нет, не заквохтала и не закукарекала, а сказала вполне по-русски, причём почему-то с вологодским акцентом, упирая на О:
– Ну, чего звал? Вот она я.
При этом смотрела она поверх Кириной головы, в спину Простомиру. Кудесник медленно встал, обернулся.
– Что так долго не появлялась, птица Рух? – спросил Простомир. – Мы уж заждались.
– Вижу, вижу. Особенно вот он заждался, – махнула птица Рух коротким крылом на Кирю, – чуть не обделался, сердешный.
Киря пристыженно опустил глаза. Курица, оказывается, была совсем безобидной и пожирать его не собиралась.
– Дело есть к тебе, – не дожидаясь ответа на вопрос, сказал Простомир.
– Знаю я твои дела. В Прорву опять?
– В неё, родимую.
– И что ты всё туда шастаешь, позвольте узнать?
– А это уж, птичка, не твоё дело. Ты давай обет исполняй. Иного от тебя не требую.
– Да ясно, ясно. Исполню. Я же очень честная. Что мне для этого надо – сам знаешь. Всё по-прежнему. Лишнего не запрошу. Я ведь честная птица.
– Кто всё время твердит о своей честности, навряд ли таковой обладает, – наставительно произнёс Простомир.
– Ну, заладил, старый моралист! Поучи меня пшено клевать!
– Значит, так, птица Рух, надо будет меня, да ученика моего, да лошадку Савраску отнести в Прорву, а потом в нужное время вынести обратно. Сможешь?
– Тебя с учеником – легко. А вот Савраску – едва ли. Это ведь Синдбад тогда всего лишь ловко наплёл, что питаюсь я быками и за раз могу унести из стада сразу двоих. Брехня это, не верь. Я птица честная!
Простомир поскучнел лицом.
– Плохо. Лошадки нам в Прорве очень не будет хватать. Дорога до Олбанского царства долгая.
– А-а-а-а! – торжествующе заклекотала птица Рух. – Вот, значит, куда ты собрался! Но клянусь, я никому не скажу. Я ведь птица честная!
Простомир лишь грустно махнул рукой. Рух – птица, конечно, честная. Но очень глупая и болтливая. А болтливость хуже честности… Савраску Киря стреножил и оставил пастись у Прорвы – на обратном пути пригодится. Простомир взял котомку с припасами, шкатулку с волшебными штуковинами и помог Кире правильно усесться на птице. А то мало ли – звезданётся на вираже в Прорву – и поминай как звали!.. Потом взобрался сам и изо всей силы вцепился в птичью шкуру.