Джером поклонился.
— Вы думаете, мне есть дело, Джером, черствая у вас бриошь или нет? Нисколько.
— Зачем же об этом говорить?
— Мы всё должны говорить. Иначе невозможна ни дружба, ни любовь. Вы сами меня этому учили, и теперь вы «исцелены».
Джером прочистил горло.
— Мы от вас не требуем ничего невозможного, — продолжил Джером в своей пасторской манере, которой и он не мог теперь не заметить. — Мы просим вас вернуться в ваш прекрасный дом к своему мужу.
— Знаете, что творится в моем прекрасном доме в эту минуту? — потребовала мадам Жерар, поднимая руку.
Джером подождал, пока она ответит.
— Жерар Жерар сейчас в постели у прачки.
— И вы, конечно, свободны от всякой ответственности за это?
— Наверное, я ответственна за все, — ответила она. — Но зачем идти домой, чтобы увидеть плоды моей безответственности? Я спрашиваю вас, Джером, и на этот раз ответьте мне как старый взломщик, не как мой пастырь.
— Мадам Жерар, — неуверенно заговорил Джером, и его голос безошибочно выдал, что он теряет терпение.
— И не говорите мне, что любите меня, — предостерегла она, — иначе из меня выйдет эта черствая бриошь. — Она поднесла руку к груди.
— Боюсь, у нас не выбора, иначе как принять против вас меры, — сказал он сбивчиво, возможно, цитируя то, что однажды говорили ему.
— Это все?
— Почему вы в нас не верите?
— Почему вы не любите меня настолько, чтоб позволить мне остаться и насладиться моими «красавчиками», Малькольмом и Кермитом, и моим восхищением Элоизой?
— Во-первых, сейчас пишут портрет Малькольма, а вы нарушите весь порядок и покой.
— Я буду нема, как могила, — взмолилась мадам Жерар.
— Вы захотите посмотреть; знаете ведь, что захотите. А потом вы начнете критиковать то, что увидите, или взъерошите волосы Малькольму, или начнете дразнить кошку.
— Я никогда в жизни не дразнила кошек, и я начала воспитывать кошек раньше, чем вы стали задумываться о пути уголовника.
— Мадам Жерар!
Она тихо зарыдала.
— Если б хоть одному человеку было до меня дело, — проговорила она, — но таких нет. Кроме, может быть, мистера Кокса. Он-то слушает все, что я хочу сказать. Он не говорит мне, что любит меня, даже когда велит мне делать что-то нелепое.
— Думаете, мистер Кокс позволил бы вам угощаться бриошью в своей постели? — поинтересовался Джером.
— Мистер Кокс никогда не отказывал мне от дома, — она защитила астролога.
— Только потому, что вы никогда там не были, — ядовито заключил Джером.
— Мистер Кокс дает мне все, что может, и не делает вид, что готов ради меня на многое. Вы, как все проповедники, делаете вид, что припасли для меня целый мир.