Даттон стиснул меня в объятиях. Потом он закрыл «Вдохновение» тряпкой и потащил его в шкаф.
– Я могу сделать это! Это самая блестящая идея, которую мне когда-нибудь приходилось слышать. Я так напишу конфликт, что он со страшной силой ударит по глазам зрителя. «Конфликт»! Блестящая идея!
– Я человек с ограниченными средствами, – продолжал я, – поэтому не могу гарантировать, что именно я куплю ее, но уверен, что она произведет сенсацию. Я кое-что понимаю в рекламе, и, думаю, мне удастся привлечь к вашей работе внимание критики.
Даттон подошел к столу и налил нам еще джина, щедро наполнив стаканы. Мы снова чокнулись и выпили.
Спустя некоторое время я сказал:
– Мне хотелось бы посмотреть и другие ваши картины и познакомиться с художниками, которые являются последователями вашей традиции.
– У меня нет последователей, я ни на кого не влияю.
– Не может быть! – изумился я. – Любой человек, который видел ваши картины и понимает живопись, сразу замечает, что в вас что-то есть! Сила! Экспрессия! Зрелость!
Кэролайн сказала задумчиво:
– Может быть, Джордж, Горас.
– Кто этот Джордж? – спросил я.
– Джордж Кэдотт, – ответила Кэролайн, – мой двоюродный брат. Он немного пишет, и я знаю, что он высоко ставит талант Гораса.
– Пожалуй, да, – не слишком уверенно подтвердил Горас.
– Где я могу найти Джорджа Кэдотта? – небрежно поинтересовался я.
– В данный момент с ним нельзя встретиться, – с сожалением вздохнул горе-художник.
– Печально.
Мы выпили еще джина и на том прикончили бутылку. Я спустился и купил еще одну в магазине на углу.
Постепенно Горас накачался. О Кэролайн этого нельзя было сказать. Она знала меру и время от времени поглядывала на меня настороженно и испытующе.
Даттон подошел к телефону. Его язык заметно заплетался.
– Междугородный разговор, – заявил он телефонистке. – Говорит Горас Даттон, номер Лейквью 6-9857. Мне нужно поговорить с Джорджем Кэдоттом, «Роудсайд-мотель» в Вальехо. Не знаю, в каком номере он остановился, но он зарегистрировался там…
– Не под своим именем, Горас, – напомнила Кэролайн.
– Подождите минутку, верно, – сказал он. – Черт возьми, под какой же фамилией он записался? Подождите, я попробую вспомнить…
– Он не сказал нам фамилии, – снова вступила Кэролайн.
– Нет, сказал! Мне сказал. А, вспомнил! Чалмерс, Джордж Чалмерс!
Ответа пришлось подождать пару минут. Не теряя времени зря, Даттон потянулся за стаканом и выпил еще. Потом он отставил стакан, и его лицо оживилось.
– Хэлло, Джордж, старина! Ты знаешь, что произошло? Я продал «Восход над Сахарой» и наконец-то встретил настоящего знатока живописи. Поверь, он способен распознать талант в человеке… Подожди, Джордж, старина. Я знаю, ты просил звонить тебе только в случае крайней необходимости, но это именно такой случай. Это переломный момент в моей жизни. Это кульминация моей карьеры. Это нечто действительно стоящее! Знаешь что, Джордж? Мне подсказали идею картины, которая наверняка получит премию года. Представь себе, что ты переключаешь зубчатую передачу… Сногсшибательная идея!.. Алло!.. Алло!.. – Даттон постучал по рычагу. – Эй, телефонистка, меня разъединили! – Он прислушался, повесил трубу и, повернувшись к Кэролайн, растерянно промямлил: – Как тебе нравится? Этот сукин сын бросил трубку!