– Ясно. Хотите с Васильевой поквитаться? Размазать ее по стене так, чтобы мокрого места не осталось? – спросила Женя холодно, откидываясь на спинку пластикового стула.
– А зачем я, по-вашему, сюда пришла? – На ярко накрашенном, грубоватом лице Натальи намерения читались так же легко, как девиз на первомайском транспаранте.
– В таком случае вам надо заключить договор с каналом на участие в нашей передаче, – доставая из сумки файлик с документами, проговорила Женя. – Стандартная процедура. Далее, хорошо бы нам заранее записать с вами интервью, возможно, его фрагменты пойдут в передаче в качестве вступления наравне с интервью других пострадавших.
– А их много?
– Достаточно. И мы продолжаем их разыскивать, – уклонилась от прямого ответа Женя. – Далее, если у вас есть чеки, назначения, медкарта, любые документы и доказательства, покажете мне, сделаем с них копии для передачи. Подлинники пойдут в прокуратуру.
– Вы будете на нее в суд подавать? – наклонилась вперед Наташа.
– А вы хотите, чтобы она и дальше на свободе разгуливала? – задала резонный вопрос Женя.
– Нет, конечно! Пусть посидит! Хорошо бы из нее еще и бабки выбить, – мечтательно сощурив глаза, проговорила бывшая администраторша.
– Насчет бабок ничего не обещаю, потому как надо сперва доказать, что она их брала, и в каком объеме. Но мы над этим работаем. Вообще, мы рассчитываем, что Васильеву публика еще в студии на мелкие клочки порвет, именно с таким расчетом будет строиться передача. Так что не исключено, что с вами перед эфиром поработает наш специалист, чтобы рассказ получился эффектнее. Согласны?
– Еще бы! Да вы только скажите, что делать, – тряхнула пышным бюстом Наталья, демонстрируя боевую готовность.
– Для начала подпишите вот здесь и здесь, – ткнула пальцем в нижние строчки договора Женя. – Паспорт с собой? Заполняйте. Ваш экземпляр привезу вам в понедельник, когда интервью будем снимать.
Простились Женя с Наташей в кафе, но так вышло, что обе направились к одному и тому же выходу из комплекса, просто Женя чуть отстала. Компания Наташи была ей отчего-то неприятна. А потом она увидела, как Наташа в модном кашемировом пальто и высоких сапогах процокала на парковку и загрузилась в огромный джип.
– Ничего себе бедная покинутая страдалица! – присвистнула Женя, проверяя в кармане куртки жетончик на метро. – Как у нас, однако, администраторы в салонах красоты процветают!
– Женя, мне кажется, ты не тем занимаешься, – строго выговаривала Жене Ольга, она уже наелась фаршированных перцев, селедки «под шубой», домашней буженины, которую Женька запекала пол-утра, но добрее отнюдь не стала. – Твоей Васильевой должна заниматься прокуратура, а ты, как журналист, должна расследовать разрастающееся социальное явление, которое никто, кроме журналистов, расследовать не может и не будет. Гибнут молодые, успешные, благополучные женщины. Что толкает их на этот страшный шаг? Как общество может помочь этим людям? Ты хотя бы понимаешь, как это важно? – Ольга сидела, вальяжно закинув ногу на ногу, склонив набок голову, и отчитывала Женьку, как учитель нерадивую ученицу. – Скажи, пожалуйста, что конкретно ты узнала о погибшей на твоих глазах девушке?