— О, мне не приходилось наслаждаться дневным видом. Должно быть, это впечатляюще.
— Да, но… но тогда видишь все слишком приземленное, как будто смотришь на вещи ручной работы, ничего неизведанного, непознанного, никакой свободы. Солнце стирает звезды, кажется, как будто Вселенная и не существует за этой скорлупкой, в которой мы находимся. Сегодняшняя ночь похожа, как будто мы в Мараноа. (Королевство, где Риция — принцесса, королевство старинных вещей и обрядов, язычества, волшебства.)
— Гм-м-м, да, иногда мне и самому кажется, что меня загнали в ловушку, — согласился Скоби. — Я думал, что я всю дорогу проведу за изучением геологических данных, но кажется, мой проект несколько скучноват.
— Со мной то же самое, — выпрямилась Броберг на своем месте и слегка улыбнулась. Темнота сделала черты ее лица более мягкими, молодыми.
— Ну, нам не следует себя жалеть. Мы тут в целости и сохранности доберемся до Сатурна. И уж тогда-то мы не будем испытывать ни недостатка впечатлений, ни недостатка в материалах для работы.
— Верно, — Скоби поднял стакан, — Ну, «Скоаль»![1] Надеюсь, я правильно произнес.
— Откуда мне знать? — она рассмеялась. — Моя девичья фамилия — Алмаейер.
— Верно, значит, вы взяли фамилию Тома. А я-то думал. Хотя в наши дни это довольно необычно, а?
Она развела руками.
— Моя семья была состоятельной, но они были… то есть, являются… католиками в Иерусалиме. Очень строгими насчет определенных вещей: можно сказать, устаревшие, — Она подняла свой бокал и глотнула, — Да, конечно, я оставила церковь, но есть вещи, которые никогда не оставят меня.
— Понимаю. Не из любопытства, но это… объясняет некоторые вещи, несколько странные, которым я не переставал удивляться.
Она посмотрела на него через край своего бокала.
— Например?
— Ну, в вас столько жизни, энергии, чувства юмора, но вы также… как бы лучше сказать?., необычайно домашняя. Вы сказали мне, что были незаметным преподавателем в Юконском Университете, пока не вышли замуж на Тома. — Скоби широко улыбнулся, — Поскольку вы двое любезно пригласили меня отметить вашу последнюю годовщину свадьбы, и, зная ваш настоящий возраст, я вычислил, что тогда вам было тридцать лет, — Неотмеченным осталось подозрение, что она до тех пор оставалась девственницей, — … о, забудьте об этом. Я сказал, что не хотел проявлять излишнее любопытство.
— Продолжайте, Колин, — настаивала она. — Мне запала в память та строчка из Бернса с тех пор, как вы познакомили меня с его поэзией. «Смотреть на себя глазами других». Потому что это похоже на то, как будто мы вращаемся вокруг одной и той же луны…