Джордан был поражен тем, что смог подняться на такую высоту. Хребет остался позади в нескольких милях, и мужчина еще раз поблагодарил судьбу за то, что выбрал именно этот путь.
Трэйс Джордан проанализировал свое положение и не нашел в нем ничего хорошего. Вздрогнув, он вышел из состояния апатии, и ум заработал ясно и четко, но он еще не доверял себе, зная, что ясность в мыслях — это начало бредового состояния. Он чувствовал слабость, ему нужны отдых, вода и время, чтобы залечить рану.
Ему не надо было объяснять, что за люди гонятся за ним. Безжалостные и непреклонные, они не прекратят погоню, пока не убедятся, что он мертв. Они знают эту страну, и все преимущества на их стороне.
Его след через плато очевиден для любого глаза, но вопрос, в какую сторону он пошел по пересохшему руслу реки на некоторое время заставит их задуматься, а каждая задержка врагов очень важна для него.
Голова раскалывалась, во рту пересохло, губы запеклись и потрескались. Его начало лихорадить… На рану попала грязь, и, похоже, она воспалилась и теперь постоянно терзает его болью. Руки неестественно опухли, а голова потяжелела, ее трудно было поворачивать.
Наконец лошадь достигла вершины, и он натянул поводья. Почувствовав холодное дуновенье ветра сквозь свою пропитанную потом рубашку, Трэйс повернулся в седле и вновь посмотрел назад.
Вдали, по другую сторону голубоватых холмов, взметнулось еле заметное облачко пыли, затем еще одно и еще.
Лошадь шла и шла вперед… вершина столовой горы была плоской, казалось, она уходила в бесконечность, лишь кое-где однообразие пейзажа нарушали одинокие скалы; отдельно стоящие корявые кедры и сосны. То здесь, то там попадались пучки травы, упорно цепляющиеся за песок. Местами проступала обнаженная ветром каменная поверхность вершины. Лошадь продолжала идти.
Трэйс положил в рот камень, чтобы облегчить жажду. Дважды он спешивался и шел пешком, давая лошади отдохнуть. Он не знал, как долго все это будет продолжаться, и может случиться так, что от выносливости лошади будет зависеть его жизнь.
Джордан прошел несколько миль и упал…
Долгое время он лежал не в состоянии собраться с силами и встать. Ветер шевелил волосы у него на лбу, и лошадь нетерпеливо обнюхивала его. Мысли путались, как в тумане он встал на колени и, ухватившись за стремя, выпрямился. Каким-то образом ему удалось взгромоздиться в седло, и лошадь тронулась, сама проявив инициативу.
Волны жара заставили дрожать воздух, скрадывая расстояние. В красном как медь небе висело несколько перистых облачков… Из каждой поры его тела сочился пот, перед глазами плясали дьявольские пыльные смерчи. Верхушки кедров, которые выглядывали над миражом голубого озера, казались странными пришельцами из фантастического мира.