Адмирал Коуэн надеялся одним ударом вывести из строя линейные корабли «Петропавловск», «Андрей Первозванный», а также подводные лодки Балтфлота, стоявшие у борта плавучей базы «Память Азова». Кроме того, катерники должны были атаковать сухие доки, исключив таким образом возможность быстрого восстановления поврежденных линкоров.
Но адмирал изрядно просчитался.
Наткнувшись на прицельный огонь балтийских комендоров, в особенности меткий с дежурного эсминца «Гавриил», пираты бросились врассыпную. Три катера были потоплены, еще три повреждены. Барахтавшихся в воде катерников выловили и взяли в плен. Никто из них, понятно, не захотел взрываться вместе со своими секретными катерами.
Судовой электрик с «Гавриила» впоследствии довольно язвительно описывал, как все это выглядело в натуре:
«Англичане плавали. В числе пленных оказался и командир катера. Наши моряки взяли его под руку и повели в кают-компанию. Шел он потупив глаза, как пойманный вор. Раненым была оказана медпомощь. Мы переодели их в сухое белье, в форменки. „Совсем стали вроде наших“, — заметил кто-то из моряков. Комиссар наш распорядился подать им чай с сахаром, и от скудного своего пайка мы уделили им немножко хлеба. Хоть и разбойники, а все же жалко, пришлось кормить».
Следствие по необычному этому происшествию начал особый отдел Балтфлота. На другой день Профессора вызвал к себе Николай Павлович.
— Твоя правда, — сказал он, вручая Профессору тоненькую следственную папку. — Потолкуй, пожалуйста, с этим господинчиком. Надо полагать, знает он многое…
Командир английского торпедного катера лейтенант Нэпир дал на следствии весьма важные показания.
— Мне известно, — заявил Нэпир, — что два катера нашего отряда регулярно поддерживали сообщение с Красным Петроградом, перевозя туда и обратно пакеты с корреспонденцией. Ходили катера в устье Невы, где встречались с неизвестным мне лицом. В Териоках они брали курьеров, чтобы доставить их в Петроград. Курьеры сами устанавливали день, когда следует за ними вернуться.
От сознания ли своей вины перед Советской властью или по робости натуры, но лейтенантик изрядно перетрусил. Беседовать с ним пришлось без переводчика и без составления официального протокола, пришлось даже подбадривать. Пусть немножко очухается аника-воин, а то зубами стучит от страха.
Сперва Нэпир не прибавил ничего нового. Отряд у них засекреченный, особого назначения, а в чужие дела он, естественно, не совался. Ходили слухи, что некоторые экипажи возят курьеров, вот и все, что он знает.
Но Профессор умел расспрашивать, и постепенно начали выясняться существенные подробности. Отрядом торпедных катеров командует, оказывается, никому не известный лейтенант Августус Эгар, который к тому же подписывается не фамилией своей, как все нормальные люди, а кодовым знаком — СТ-34. В графстве Эссекс, где они занимались испытанием секретного оружия, Эгара не было и в помине, назначили его перед отъездом в Финляндию. В отряде поговаривают, что это не кадровый морской офицер, а сотрудник специальной службы.