Это то, что касалось обычных передач. Когда же речь шла о чем-то из ряда вон выходящем, как, например, в случае с Квинтиной Давидофф — это была настоящая трагедия, — тут люди просто выстраивались в очередь перед телестудией. Йо Йо Ма был готов заплатить деньги, только бы оказаться первым в очереди. Касал заплатила бы. Бах тоже заплатил бы, черт его подери. Так что лучше не пытайтесь обмануть Билли Эллиса, вы, мистер голубой декан музыкальной школы.
Четырнадцатилетняя первокурсница музыкальной школы, Квинтина Давидофф была также первой виолончелисткой во взрослом оркестре, правой крайней нападения в женской хоккейной команде (хоккей на траве), хорошей шахматисткой. Она посещала кружки по изучению французского языка, математики, биологии, репетировала роль Эстер в пьесе «Встречай меня в Сент-Луисе». Она была дочкой известной экономистки и художника, иллюстрирующего детские книги.
Субботним вечером Дня Благодарения она шла от автобусной остановки на Риверсайд-Драйв к своему дому на Вестенд-авеню, когда на ее голову упала бутылка, брошенная с крыши или из окна верхнего этажа одного из двух находящихся поблизости пятнадцатиэтажных зданий. Она сразу же скончалась.
Тот день, как и несколько предшествовавших ему, был теплым не по сезону, и на Квинтине были надеты джинсы, светшорт[5] с эмблемой мидлбрукской музыкальной школы, джинсовая куртка, на спине вышит портрет Роланда Гифта. По словам свидетелей, она шла не спеша, явно наслаждаясь закатом солнца. Квинтина была в гостях у подруги, кларнетистки, с которой они исполняли произведения Моцарта. У нее с собой была виолончель. Квинтина остановилась, чтобы перекинуть чехол с инструментом с одного бедра на другое, когда на нее упала бутылка. После того что случилось, все только и говорили: ах, если бы она не остановилась… Ее ударила по голове литровая бутылка сорокаградусной «Столичной», купленная, согласно этикетке с ценой, в известном винном магазине на Бродвее, где напитки продаются по сниженным ценам. Пробка была открыта, в результате чего волосы и одежда Квинтины оказались залиты водкой, а это означало, что бутылка была наполовину полной (или наполовину пустой, разные свидетели говорили по-разному), когда она, ударив девушку по голове, упала и разбилась.
— На бутылке должны быть отпечатки пальцев! — кричали детективы-любители по всей округе — от Баттери до Бронкса, и, разумеется, на ней было множество отпечатков пальцев. Ведь ее касались руки людей, начиная от ликеро-водочного завода и до магазина, где она была продана. И все это были лишь случайные прикосновения. Надо взять отпечатки у жильцов двух этих зданий, говорили детективы-любители. Но это было бы неконституционно, непрактично и небезопасно. Стоило только взглянуть на списки жильцов, чтобы убедиться в этом: президент американского Союза по охране гражданских свобод; романист, автор бестселлеров; феминистка, борец против порнографии; известный актер; психолог, автор книги о жестоком обращении родителей с детьми; лауреат Нобелевской премии, член городского совета, конгрессмен, сенатор (тот самый Стивен Джей Пул, который призывал к тому, чтобы рубили головы убийцам полицейских) — все это были люди, которые не позволили бы с собой плохо обращаться. Среди остальных обитателей дома были — бывший танцовщик, исполнитель народных песен, биограф кинозвезд, драматург, врачи, дантисты, адвокаты, банкиры, психиатры, профессора, один композитор, ведущий радиопередач, бывший поставщик кокаина, отсидевший свой срок в тюрьме и ставший владельцем ресторана. Одним словом, все это были типичные жильцы типичных домов в верхнем Вестсайде (по крайней мере, тех домов, что находились в северной части района). Этих жильцов один журналист, живущий в Гринич Вилидж, назвал «роскошными лайнерами, невозмутимо плывущими по морю преступности, деградации и коррупции». Несмотря на скверную погоду, пассажиры были на верхней палубе и горели желанием давать интервью представителям средств массовой информации.