Она повернулась и направилась к двери — оглушительный хохот остановил ее. Она повернула голову — Ретт шел, пошатываясь, за ней. О боже правый, только бы он перестал хохотать! Да и вообще — что тут смешного? Он почти настиг ее — она попятилась к двери и почувствовала, что спиной уперлась в стену. Ретт тяжело положил руки ей на плечи и прижал к стене.
— Перестаньте смеяться.
— Я смеюсь потому, что мне жаль вас.
— Жаль меня? Жалели бы себя.
— Да, клянусь богом, мне жаль вас, моя дорогая, моя прелестная маленькая дурочка. Больно, да? Вы не выносите ни смеха, ни жалости?
Он перестал смеяться и всей своей тяжестью навалился на нее, так что ей стало больно. Лицо его изменилось, он находился так близко, что тяжелый запах коньяка заставил ее отвернуть голову.
— Значит, я ревную? — сказал он. — А почему бы и нет? О да, я ревную к Эшли Уилксу. Почему бы и нет? Только не говорите и не старайтесь что-то мне объяснить. Я знаю, физически вы были верны мне. Это вы и пытались сказать? О, я все время это знал. Все эти годы. Каким образом знал? Просто потому, что я знаю Эшли Уилкса и людей его сорта. Знаю, что он человек порядочный и благородный. А вот о вас, моя дорогая, я так сказать не могу. Да и о себе тоже. Мы с вами благородством не отличаемся, и у нас нет понятия чести, верно? Вот потому мы и цветем, как вечнозеленый лавр.
— Отпустите меня. Я не желаю стоять здесь и подвергаться оскорблениям.
— Я вас не оскорбляю. Я превозношу вашу физическую добродетель. Вам ведь ни разу не удалось меня провести. Вы считаете, Скарлетт, что мужчины — круглые дураки. А никогда не стоит недооценивать силу и ум противника. Так что я не дурак. Вы думаете, я не знаю, что, лежа в моих объятиях, вы представляли себе, будто я — Эшли Уилкс?
Она невольно раскрыла рот — лицо ее выражало страх и неподдельное удивление.
— Приятная это штука. Немного, правда, похоже на игру в призраки. Все равно как если бы в кровати вдруг оказалось трое вместо двоих. — Он слегка встряхнул ее за плечи, икнул и насмешливо улыбнулся. — О да, вы были верны мне, потому что Эшли вас не брал. Но, черт подери, я бы не стал на него злиться, овладей он вашим телом. Я знаю, сколь мало значит тело — особенно тело женщины. Но я злюсь на него за то, что он овладел вашим сердцем и вашей бесценной жестокой, бессовестной, упрямой душой. А ему, этому идиоту, не нужна ваша душа, мне же не нужно ваше тело. Я могу купить любую женщину задешево. А вот вашей душой и вашим сердцем я хочу владеть, но они никогда не будут моими, так же как и душа Эшли никогда не будет вашей. Вот потому-то мне и жаль вас.