– И против чего высокоповажный пан протестует? – Атаман спросил без малейшей издевки в голосе, не вынимая клинок из ножен и не хватаясь за револьвер.
– Це произвол. Се есть корабли ясновельможного пана Станислава Любомирского, коронного гетмана Речи Посполитой, вы не маете права… – без труда перешел поляк на русинский.
– У Речи Посполитой действует одно право – право сильного. У пана есть сомнения, що оно на моей стороне?
– Але…
– Нияких але. Ци корабли мне нужны. И я, атаман войска Запоризьского Иван Сирко, их реквизирую.
При звуках имени казацкого главаря лицо предводителя дрогнуло, видимо, до него дошла одна из баек о запорожских колдунах, в которой упоминался Сирко. Однако продолжить энергично и бессмысленно протестовать это шляхтичу не помешало.
– Це произвол. Не маете права. Я буду скаржиться (жаловаться) крулю.
– Маю, маю. В мене сабель больше, – откровенно ухмыльнулся характерник. – Та й высокоповажный пан не скажет, куда ци корабли плывуть?
Рука толстяка, сжимавшая саблю, побледнела, глазки сверкнули молниями из-под скрывших их почти совсем слоев жира. Отвечать на вопрос атамана ему не хотелось. Поставки продовольствия злейшим врагам могли серьезно ослабить положение Любомирских и фатально аукнуться ему самому.
– Так що никуда жаловаться нихто не буде. Прошу пана отдать мне саблю.
Стоявшие за спиной предводителя два более бедно одетых шляхтича дружно бросили свои куда более скромные клинки на палубу, а вот у него самого с этим возникла проблема: кисть руки не хотела расставаться с родовым оружием. Не способствовали успокоению доверенного лица Коронного гетмана и посыпавшиеся как из рога изобилия комментарии сечевиков в его адрес. Крайне неполиткорректные и невежливые. Уже предвкушавший допрос наверняка много знающего об интригах при польском дворе человека, Сирко с пониманием отнесся к трудностям пленника и подождал, пока тот смог наконец разжать кисть правой руки. Захват зерновозов прошел без крови, об утонувшем-таки незадачливом беглеце со второй баржи никто не вспомнил.
* * *
За ночь зерно с насадов сгрузили на чайки, а пусковые устройства и ракеты перекинули в обратном порядке. Перегружали его на чайки не только поляки, кроме главного, тот удовлетворял любопытство Сирка, но и сечевики – время поджимало. Принципиальные противники мирного труда, в случае необходимости – для войны или грабежа – они умели работать с невиданными трудолюбием и скоростью. Неожиданная же добыча пиратов радовала: в голодные времена зерно стоило дорого. А вот грузили на баржи тяжелые ракеты казаки уже сами, без поляков. Таскали мешки или смертоносные снаряды сечевики весело и зло, с многословными, совершенно неприличными комментариями, успевая еще подгонять никуда не спешивших польских хлопов, причем не только словесно, с обещанием батогов или купания в Висле, но и пинками. Попытавшиеся было сначала приберечь силы хлопы, забегали как наскипидаренные.