— Будет исполнено, государь!
Начальник Собственной Его Величества канцелярии статский советник Аракчеев с самым мрачным видом почтительно поклонился.
Петр усмехнулся:
«Вину свою чует, что такой заговор прошляпил! Но и рад, с другой стороны, что Тайная экспедиция Сената сама в этом деле по уши обгадилась! Пора в этой лавочке чистку произвести, а то обленились совсем, нюх потеряли, государственный интерес не блюдут!»
— Идите, Алексей Андреевич, займитесь делом.
Аракчеев поклонился и быстро вышел из кабинета, а Петр пару раз затянулся папиросой, чувствуя сильную усталость от человеческой сущности. Проще рубить головы налево и направо, выплеснуть скопившуюся злобу, но нужно сдерживаться.
— Ваше величество, разрешите? — Встревоженное лицо вернувшегося спустя пару минут Аракчеева было белее мела. — Передано из Кенигсберга, только сейчас дворцовый почтмейстер получил! Экстренно!
— От кого? — Петр сразу же вскинулся с кресла, недоброе предчувствие сильно сжало сердце.
— От адмирала Ушакова, государь! Позавчера британский флот атаковал и потопил датские и русские корабли у Копенгагена, пароход «Вестник» вырвался через блокаду и у острова Борнхольм встретился с эскадрой Ушакова. Адмирал идет с шестью линейными кораблями к датской столице, дабы принять бой, а пароход отправил в Кенигсберг для передачи вам, государь, искрового сообщения!
— Они нас опередили… — после долгой паузы, взятой на размышления, медленно произнес Петр, выделяя каждое слово.
— Теперь я уверен, что покушение на меня и это нападение — звенья одной цепи. Все правильно: моя смерть вызвала бы замешательство — не это ли самый удачный момент для атаки. Стой! Какой, мать твою, Копенгаген?! Сто против одного, что англичане сейчас нападают на нас везде, где только можно, кораблей ведь у них втрое, если не вчетверо больше нашего. И наверняка эти рыжеволосые бестии наш прошлый блицкриг с Турцией творчески переосмыслили. И вот еще…
Петр резким движением затушил папиросу и тут же закурил следующую, его глаза гневно сощурились. Так происходило всегда с императором в минуту мучительных размышлений.
— Это война, Алексей Андреевич! Причем такая, в которой они пойдут на все! Боюсь, что мои сыновья под угрозой. Скрыть подготовку похода на Индию полностью невозможно — либо у нас, либо у французов произошла утечка информации. Потеря «жемчужины британской короны» для Англии если не смертельный, то очень опасный удар. Немедленно иди отправляй телеграммы. Завтра же собрать Сенат, подготовь мой манифест о начале войны. И еще распорядись — посла приму не в кабинете, а в парке!