— Дурные новости, ваше сиятельство… — совершенно тусклым голосом ответил князю молодой офицер, его глаза потемнели от усталости, а лицо стало серым.
— Шахиншах Фетх-Али объявил нам войну! Позавчера толпа черни взяла штурмом наше посольство!
— Что с Александром Николаевичем?!
Князь Петр Иванович машинально схватился за эфес шпаги, предчувствуя самое дурное. Но ответ оказался страшным, совершенно неожиданным, ибо так с дипломатами даже турки не поступали.
— Растерзан! Тело проволокли через весь город, всячески глумясь над ним. Царствие ему небесное!
Ермолов размашисто перекрестился, то же самое сделал и Багратион, еле сдерживая в себе ярость.
— Наши обороняли посольство до последнего патрона, их всех растерзали в клочья. Вот так-то, ваше сиятельство…
— Бедный, бедный Александр Николаевич!
Говорить Петру Ивановичу было очень трудно, он знал Радищева веселым и всегда жизнерадостным, а тут такое ошеломляющее и ужасное известие. Князь тихо произнес, решив только уточнить, правильно ли он понял слова Ермолова.
— Вы уверены, Алексей Петрович, что персы объявили нам войну? Это не мятеж черни, а именно война по шахскому приказу?
— Я видел все собственными глазами и слышал объявление! Кроме того, у меня есть доказательство!
Лицо Ермолова покрылось багровыми пятнами гнева от незаслуженного им недоверия, и он дерганым движением достал из халата свернутую трубкой грамоту.
— Это приказ самого шаха. Однако гонец до Тавриза не доехал, нарвался на меня…
— Спасибо, Алексей Петрович! И простите, ибо мне надлежит вершить возмездие! Я только предупрежу о том его императорское величество — в Петербурге должны знать об этом злодеянии!
Багратион пылко обнял молодого подполковника и, не сдерживая своего ликования, закричал во все горло:
— Господа, всем на коней, выступаем немедленно! Падем персам как снег на голову, благо они нас не ждут! Нельзя терять ни минуты — вперед, и только вперед!