Петр несколько раз громко позвал лошадь, но, к его удивлению, та не приходила к нему. Это его сильно озадачило, и он осознал, что придется вносить изменения в первоначальный план — добраться до Гостилиц верхом не получится. Придется или топать на своих двоих, что с раненой ногой проблематично, или ждать помощи, которая неизвестно когда прибудет.
— Твою мать! Ни зги не видно!
Император смачно выругался и тут, словно по заказу, выглянула бледная, как поганка, луна, немедленно окрасив своим тусклым светом окружающий его мир.
Петр огляделся — искривленные деревья, кустарник, чавкающая под телом вода. Тут можно было не гадать — занесло его прямиком в болото, коими полны здешние места.
Недаром говорят — Бог создал рай, а черт — чухонский край! И угораздило же чухну, всяких там эстонцев, финнов, карелов, селиться среди болот, камней и озер. В вечной влажной сырости, в комарином писке, на грязи. Не то что на юге, где степь, тепло и ковыль по пояс.
Благодать!
— И шандарахнуло же дедушку по головушке, мать его за ногу, столицу свою на болоте построить… Город на сваях! А под каждым бревном по два мужика притоплено, что русских, что пленных шведов. Карл, наверное, и не предполагал, что в Петербурге сгинет больше его солдат, чем на всех сражениях!
Петр зло засмеялся и сразу застонал от боли. Бедро снова окатило приступом жара, да такого, что зубы захрустели во рту.
— То судьба солдата: не хочешь гибнуть в бою — умрешь в неволе! Каждый имеет право выбора, мой маленький принц!
Знакомый скрипучий голос за спиной, лающие шведские слова словно ужалили Петра, и он обернулся. Перед ним стоял худощавый мужчина в синем мундире с желтыми отворотами, в высоких ботфортах, соломенные волосы ниспадали на плечи, прямой, хищный нос, суровый, с жестокой льдинкой, прозрачный, словно холодные карельские озера, взгляд светло-голубых глаз. Вылитый викинг, потомок тех, кто находил упоение в бою.
«Еще один дедушка явился! И где? В чухонских болотах! Нежданная встреча!»
— Почему нежданная? Когда мы с тобой говорили, нас кругом окружал жар. И сейчас то же самое!
Король Карл протянул руку и ткнул длинным, но крепким пальцем в бедро. Петр взвыл от боли, обложив скандинавского воителя самой вычурной бранью. Однако тот не моргнул глазом на оскорбления, лишь усмехнулся, и эта улыбка, больше похожая на волчий оскал, отрезвила Петра. Все ж, как ни крути, нехорошо родного дедушку на три погибели склонять славянскими языческими заклинаниями.
— Ничего, я понимаю! — Король усмехнулся. — Перед Полтавой мне пуля в пятку попала, тоже было очень больно. Потому-то и проиграл ту битву! А могло быть…