— Мой генерал, прошу простить, но я только что узнал важное сообщение. Жорж Кадудаль в Париже! На вас готовится покушение, возможно, сегодня! Я прошу вас не ехать в оперу.
— Оставьте, Фуше! — Гош властно махнул рукой, пресекая возражения министра. — Я обязан быть в опере, или вы хотите бросить тень на наш союз с императором Петром?
— Что вы, мой генерал! — Фуше смутился и сделал шаг назад. — Я просто опасаюсь за вашу жизнь!
— Полноте, мсье министр.
Употреблением слова «господин» генерал Гош невольно выразил неприязнь военных к судейским крючкам.
— Я столько раз ходил в атаку и проливал кровь, что меня не испугает бандит и убийца! Пусть даже это будет Жорж Кадудаль! Самозваный генерал короля… который тоже самозванец! Полноте министр, выполняйте свои обязанности, а я свои!
Гош посмотрел на настенные часы и, жестом приказав Фуше следовать за ним, быстро вышел из кабинета. Тем же размашистым шагом он спустился по мраморной лестнице, придерживая шпагу ладонью — лакеи предупредительно открывали перед ним двери.
Усаживаясь в карету вместе с министром полиции, что решительно за ним последовал, Гош приказал кучеру резким, командным голосом, словно находился на поле сражения:
— Гони что есть сил, самой короткой дорогой! И пусть мостовая запылает под колесами!
Борнхольм
— Наши побеждают! Ей-богу побеждают!
Лейтенант Колбасьев вот уже добрый час внимательно прислушивался к звукам ожесточенной канонады, хорошо слышной через деревянные перегородки.
Он знал — у датского острова Борнхольм должна стоять единственная пока на Балтийском флоте эскадра паровых линейных кораблей контр-адмирала Сенявина. Именно сюда должен был идти его «Великий Новгород», на смотр и учения, проводящиеся командующим Балтийским флотом адмиралом Федором Федоровичем Ушаковым.
— А ведь дают британцам прикурить…
Два глухих отдаленных взрыва были произведены торпедами, и никак иначе, он не мог ошибиться, благо сам являлся специалистом по этому оружию. А один громкий, оглушающий, хорошо слышимый даже на расстоянии, мог быть не чем иным, как взрывом крюйт-камеры. Всего сутки назад Иван Петрович их наслышался — два пуска сам сделал и попаданий добился.
«Как бы помочь нашим?»
В голове беспокойно бродила только одна мысль, сжигающая огнем душу. Пальцы бессильно царапали плотно пригнанные доски, его заперли в канатном ящике, в таком же надежном, как тюремная камера. Отсюда не сбежишь, остается надеяться только на чудо…
Швамс!!!
Страшная сила отбросила лейтенанта к переборке, он сильно ударился об нее, но сознания не потерял. Маленькое помещение мгновенно заволокло дымом, прогорклый запах сгоревшего пороха забивал ноздри. Глаза запорошило, Колбасьев начал ощупывать руками лежащие вокруг него обломки, несколько раз обжегшись.