Отдышавшись и не дав панике завладеть собой, Вера принялась контролировать каждый свой шаг. «Сейчас я вдоль забора дойду до угла и поверну направо, — проговаривала она шепотом и только после этого начинала движение. — Я дошла и повернула. Вижу пожарную часть. Теперь мне нужно за домом, где раньше жила Наташка Баева, повернуть налево». И она доходила, и поворачивала, и намечала новые ориентиры. Ее руки подрагивали от напряжения или нервного возбуждения, по вискам под платком стекали холодные капельки пота, сердце колотилось, глаза были расширены, шея словно закаменела, и еще Вера сильно топала — почему-то ей казалось, что, если она будет сильно топать, она точно не собьется с пути. Раз за разом она перепроверяла свои решения, убеждалась в правильном выборе направления, и дело сдвинулось с мертвой точки, и пошло веселее, и до дома осталось всего ничего — на перекрестке налево и потом все время прямо! И только выйдя к пустырю, Вера, заледеневшая от непонимания, стыда и ужаса, «вспомнила», что не налево нужно было поворачивать, а аккурат в противоположную сторону. Сомнения отпали — она ненормальная. Ее исключат из комсомола, уволят с работы, и девочки в обеденный перерыв будут с сочувствием обсуждать, как и из-за чего повредился ее рассудок, ее положат в психушку, и мама станет плакать, родные и друзья постараются обходить в разговорах «стыдную» тему, и еще Вера так и не узнает, решился бы Евгений пригласить ее в кино или нет…
Только бы никто не увидел! Потому что если кто-то со стороны наблюдает, как она уже в четвертый или пятый раз возвращается на одно и то же место, как при этом тяжело дышит и поскуливает от страха, этот кто-то точно вызовет санитаров! Как только Вера подумала об этом, в ней тут же возникла уверенность, что она ощущает чей-то пристальный взгляд. Взгляд холодил затылок, вонзался острой ледышкой между лопаток, касался ее щеки. Она завертелась на месте, судорожно оглядывая окрестности, затем не выдержала, взвизгнула и понеслась через пустырь напрямик, по глубокому нехоженому снегу.
Добежав до решетчатого рыночного забора, она привалилась к нему плечом, закрыла глаза и замерла. Ощущение чужого взгляда покинуло ее, никто не гнался следом, но легче от этого не стало: она не понимала, что с ней происходит, ей плохо, она напугана, устала, в сапогах полно снега, и очень-очень хочется домой, а домой-то как раз ее что-то не пускает! Всхлипнув, она вытерла слезы и пот со лба, украдкой осмотрелась еще разок — тихо, пусто. Нужно пройти вдоль решетки, возле входа на рынок оживленная улица, она попросит кого-нибудь, чтобы ее проводили или подвезли до дома. Раз она не справляется сама — нужно попросить помощи, всего-то и делов!