Посидев еще немного на месте, гости вскоре отправились к одному из окон полюбоваться открывающейся панорамой. Их сопровождал мистер Коллинз, дабы указать наиболее выигрышное положение для обзора, а леди Кэтрин из кресла милостиво соизволила заметить, что пейзаж гораздо приятней смотрится летом.
Стол был действительно великолепно сервирован. Вокруг него в чинном порядке сновала прислуга, тарелки всех мыслимых и немыслимых размеров отражали пламя сотен свечей, и в целом предсказания мистера Коллинза относительно обеда оправдались. Опять-таки же в согласии с его словами, леди Кэтрин усадила соседа во главе стола, по правую от себя руку, и тот восседал там с таким видом, будто большего в этой жизни желать ничего и не мог. Он орудовал ножами, отправлял куски в рот и с рвением нахваливал блюда. Ему отдали право опробовать первым все кулинарные изыски, и сэр Уильям, оживший теперь достаточно для того, чтобы эхом вторить восторгам своего зятя, составил с ним дуэт, который Элизабет, будь она на месте леди де Бург, не снесла бы и пяти минут. Однако ее милости, судя по всему, поток похвал пришелся по душе, и потому она то и дело раздавала налево и направо снисходительные улыбки, особенно стараясь ослепить ими гостей в тех случаях, когда к столу подавалось блюдо, которое те никогда раньше не пробовали. Разговор в такой компании как-то не клеился. Элизабет была готова подхватить предложенную тему при первой же возможности, но она сидела между Шарлоттой и мисс де Бург, первая из которых увлеченно внимала словам леди Кэтрин, а вторая за весь обед ни разу не обернулась в сторону соседки. Миссис Дженкинсон терзали печали о том, как мало ест ее воспитанница. Она уговаривала барышню попробовать то тот, то этот кусочек и регулярно высказывала озабоченные опасения относительно здоровья девушки. Мария для себя решила, что станет лишь отвечать на вопросы, но джентльмены занимались только тем, что все время ели, а в перерывах между блюдами восторгались только что съеденным.
Когда дамы прошествовали в гостиную, программа разнообразилась речами леди Кэтрин, которые не стихали до самого кофе. Ей хватило времени на то, чтобы осветить всяк сущий предмет в манере такой решительной, что из тона ее следовало отсутствие привычки выслушивать любые возражения. Она осведомлялась у Шарлотты по поводу ее домашних забот и давала тысячи разных советов по их разрешению; сообщала соседке, какой уклад должен быть в маленьком их семействе и поучала, как следует заботиться о скоте и птице. В интервалах между беседами с миссис Коллинз она адресовала несколько вопросов Марии и Элизабет, интересуясь в основном последней, потому как практически ничего не знала о ее связях. Впоследствии миледи заметила соседке, что подруга ее – девушка вполне изысканная и приятная. Время от времени мадам интересовалась, сколько у мисс Беннет сестер, старше они или младше, хороши ли барышни собой, какое получили образование, какой экипаж у их отца и как в девичестве звали их матушку. Элизабет смущала дерзость этих расспросов, но отвечать приходилось чинно и благопристойно. Леди Кэтрин, наконец, стала приближаться к тому, чтобы составить о гостье заключение.