– Станем ли мы спрашивать вашего кузена о причинах столь бедственного положения? – обратилась Элизабет к полковнику. – Спросим ли мы его, отчего человек такого ума и с таким образованием, давно уже узнавший свет, не умеет рекомендовать себя незнакомцам?
– Я и сам могу ответить на ваш вопрос, – отозвался мистер Фитцуильям. – Это происходит оттого, что он лишний раз не хочет себя утруждать.
– У меня на самом деле нет таланта, коим обладают многие другие. Я не могу свободно заговаривать с теми, кого вижу первый раз в жизни. Мне не удается поймать тон их разговора или предложить, безусловно, интересную тему.
– Мои пальцы, – подхватила Элизабет, – не порхают по клавишам так, как у многих других женщин. В них нет столько же силы или проворства. И игра моя далеко не безупречна. Но я всегда относила эти недостатки на собственный счет, потому что упражняться мне вечно недосуг. Но это вовсе не значит, будто я верю в то, что пальцы мои чем-то отличаются от тех, которые играют с более достойным прилежанием.
В ответ Дарси улыбнулся.
– Вы совершенно правы. Свое время вы используете гораздо лучше. Ни один из тех, кто имел честь услышать вас, не мог бы желать чего-то большего. Вот мы, например, никогда не играем при посторонних.
Мистера Дарси перебила леди Кэтрин, желавшая знать предмет их беседы немедленно. Элизабет, не заставляя себя уговаривать, быстро взяла новый аккорд. Леди Кэтрин, подойдя, наконец, к инструменту, облокотилась на крышку, выслушала несколько рулад, а потом отвернулась к Дарси.
– Мисс Беннет, безусловно, могла бы играть совсем недурно, если б только больше тренировалась и имела приличного учителя из Лондона. Она прелестно ставит руку, хотя вкусу ее еще далеко до того, что есть у Анны. Анна стала бы замечательной пианисткой, если бы здоровье позволило ей обучаться.
Элизабет подняла глаза на мистера Дарси, чтобы посмотреть, как тот воспримет похвалу кузине; но ни в этот момент, ни в какой-либо другой в глазах его не промелькнуло ничто даже отдаленно напоминавшее любовь. Вообще из всего его поведения по отношению к мисс де Бург Элизабет сделала весьма утешительный для мисс Бингли вывод: если б та была его родственницей, он с равным успехом предложил бы руку и сердце ей.
Леди Кэтрин продолжала извергать потоки критики по поводу игры мисс Беннет, изредка разбавляя их рекомендациями по упражнениям и развитию вкуса. Элизабет принимала наставления со всею воздержанностью, продиктованной ей хорошим воспитанием. По просьбе джентльменов она оставалась за инструментом до тех пор, пока к крыльцу не подали экипаж, доставивший гостей в дом пастора.