Это было давным давно, и вот теперь я ехал по равнинам Техаса, направляясь на север к Боррегос Пласа, Эдоуб Уоллс и лагерям охотников на бизонов. А равнины здесь такие, что если поняться в стременах, можно увидать дорогу на три дня вперед - такие они плоские.
Я засунул винтовку в чехол, сдвинул шляпу на затылок, поглядел на равнину и запел. Во всяком случае я знал, что это песня и старался исполнить ее соответствующим образом, однако моему мустангу она, по-моему, не понравилась. Небо было голубым, равнины широкими - земли здесь столько, что есть где развернуться. Пусть у меня в кармане джинсов позвякивали лишь несколько долларов, пусть я только что сбежал от погони, собиравшейся меня линчевать, зато ветер пах полынью, солце пригревало и вообще хорошо было чувствовать себя живым.
Местность снова начала холмиться - вокруг поднимались пологие склоны, в низинах между ними росли деревья.
О, я оставил свою девушку в Сан Антонио,
Там, рядом с границей,
Я...
Внезапно из-за вершины низкого холма показался пучок перьев, а затем в дюжине ярдов появился индеец, за ним другой и другой... Ломаная колонна кайова растянулась ярдов на двести. Они медленно ехали в мою сторону, держа копья остриями вверх. Я быстро оглянулся и увидел на противоположной стороне ложбины еще с десяток воинов, они тоже не торопясь приближались ко мне.
По меньшей мере у дюжины были винтовки. Дорога прямо по ложбине оставалось свободной, однако стоило ехавшим в арьергарде индейцам повернуть лошадей и путь был отрезан. В отряде было не менее тридцати воинов, они окружили меня.
На лбу выступил пот, во рту пересохло. Я видел, что кайова делали с пленниками, потому что несколько раз находил то, что осталось от бедолаг зрелище это не для слабонервных.
Если попробую удрать, меня тут прикончат. Развернув коня на девяносто градусов, я поехал в сторону основной колонны, продолжая распевать.
Глава 4
Моя винтовка лежала в чехле и потянуться за ней означало умереть. Револьвер в кобуре был пристегнут ременной петлей через курок необходимость при верховой езде через пересеченную местность.
И я поехал прямо на них, , распевая свою песню, направив коня между двумя индейцами, которых разделяли ярдов тридцать.
Никто из белых не знает, что у краснокожего на уме. Индейцы такие же любопытные, как дикие звери, иногда такие же вспыльчивые и горячие, больше всего их восхищают отвага и смелость, потому что именно отвага нужна, чтобы стать хорошим воином. Я понимал, что бегство меня не спасет, и если уж зашла об этом речь, я не люблю бегать, кроме как навстречу кому-нибудь или чему-нибудь.