Показывая достижении колонии, полковник Евдокимов вел себя уверенно, с достоинством, как и подобает человеку его звания и должности, без малейшего намека угодить столичному проверяющему: был почтителен, но без чинопочитания, предупредителен, но не навязчив.
Колония впечатлила не столько своей площадью, хотя она тоже была весьма велика, сколько производственными мощностями. В двух рабочих корпусах располагались ткацкие цеха, в которых шили бушлаты, рукавицы, перчатки, в третьем здании находилась столярно-плотничная мастерская, где изготавливали мебель, причем весьма высокого качества. Но значительную часть производственной территории занимали цеха по изготовлению домиков из бруса и срубов. Домики, выстроившиеся ровными рядками, можно было бы принять за лубочные, сошедшие со сказочной картинки, если бы не колючая проволока, окружавшая лагерь по периметру в три высоких ряда.
— И откуда же они выбрались? — недоуменно спросил Покровский, посмотрев на начальника колонии.
— Через сруб, — ответил тот. — Там тоннель.
— Что ж, ведите!
Евдокимов твердо зашагал в дальний конец производственной зоны и, остановившись перед самым крайним срубом с недостроенной крышей, сказал:
— Это здесь.
Перешагнув через грубо струганный ствол, Афанасий подошел к большому срубу, поставленному из могучих сосен, — выглядел он весьма внушительно и заслонял собою большую часть жилого барака и караульную вышку. Сруб стоял вблизи запретной зоны в виде небольшой насыпи шириной в несколько метров, освещаемой с вышек сильными прожекторами. Вокруг не было ничего такого, что могло натолкнуть на мысль о побеге. Территория ухожена, тщательно подметена, кое-где посыпана желтым песочком. Стружка собрана в отдельную кучу.
— Значит, отсюда? — переспросил он, повернувшись к начальнику колонии.
— Так точно, товарищ подполковник, — сказал тот, слегка распрямившись.
На его красивом с правильными чертами лице обозначилась подобающая строгость. Держался Евдокимов уверенно, спокойно, без суеты. Взгляда при разговоре не отводил, смотрел прямо, как если бы намеревался прожечь дыры в переносице собеседника. Невольно возникало сомнение, что это у кого-то другого убежали из лагеря три особо опасных преступника, осужденных за убийство. У начальника колонии нервы были железные, это надо признать. Возможно, что на его месте другой бы попытался услужить проверяющему, преданной собачонкой заискивающе заглядывал бы в глаза и делал бы все возможное, чтобы как-то смягчить сложившуюся ситуацию. А этот даже не моргнет! В какой-то степени такая линия поведения внушает уважение.