— Ну а ты что?
— А я что? — пожал плечами сторож. — А я за ними пошел. Потом они подошли к крайнему домику, и один из них стал в замке ковыряться. А я им говорю, что вы делаете, сволочи! Уходите отсюда! Он разогнулся, на меня смотрит, ничего не говорит, просто глазами сверлит. Пес стоит и рычит. Идите отсюда, говорю я, если не хотите, чтобы я собаку на вас спустил. Он не уходит, как будто ждет чего-то. Тут другой в сторону шагнул, обходить меня начал, ну, я и сказал псу: «Взять его!» Рекс прыгнул на него, а он рукой ударил, и пес вдруг упал, заскулил и ногами задергал. Я даже не сразу понял, что он его ножом пырнул. С одного удара, прямо в сердце! Удар-то у него, видно, поставленный, такой может быть только у зэка. Вот тогда впервые подумал, может быть, беглые какие.
— А вы не знали, что из Юрьевской колонии трое заключенных сбежали?
— Откуда же мне было знать, если тогда еще не сообщили, это я уж потом догадался.
— Так что было дальше?
— А потом слышу за спиной шорох какой-то, поворачиваюсь, а передо мной еще один стоит. Я даже руку не успел поднять, как он меня хрясь по голове чем-то тяжелым, я и упал. Сколько времени прошло, не помню, а только когда проснулся — вокруг одна чернота! Думал, в гробу лежу, пошевелился малость, голова трещит, значит, живой. А потом слышу наверху топот какой-то, голоса зазвучали, ну, я и стал орать что есть мочи, слава богу, услышали.
— Может, вспомните их лица?
— Сложно так сказать… Ведь ночью дело было, особо-то и не разглядишь. А потом ведь они далеко стояли. Хотя если фотографию покажете, может быть, и вспомню.
— Взгляните. — Евдокимов разложил на столе несколько фотографий. — Узнаете кого-нибудь?
С минуту сторож всматривался в фотографии, с которых на него смотрели лица: молодые, старые, слегка насупленные и задорно веселые. В них трудно было разглядеть преступников. Однако Евдокимов знал, что четверо из них сидели за убийство, включая молодого человека двадцати лет с кукольным личиком; еще пятеро угодили за вооруженный грабеж, двое по мелочам — всего-то тиснули кошелек у зазевавшейся старушки, а вот трое осуществили побег из лагеря строго режима и являлись особо опасными преступниками. Так что в разложенной колоде были не самые примерные представители человечества.
С минуту сторож рассматривал лица, а потом уверенно поднял вторую фотографию справа, на которой был запечатлен мужчина немногим за тридцать, круглолицый, с короткой стрижкой и волевым лицом. От глянцевой поверхности так и потягивало недюжинной силой.
— Вот этот самый в замке ковырялся.