— Да, но, насколько я знаю, кроме него, им никто особенно не пользуется. На мой взгляд, хороший дом просто пропадает зря. А для меня он бы прекрасно подошел. И он рядом с «Амбассадором». Знаете, когда-то я был членом этого клуба. И я так рад, что Макс в него вступил. Мы там были вместе, на прошлой неделе.
— Правда? Полагаю, приятно было вспомнить.
— Да, очень. У меня даже было сильнейшее искушение рассказать там кое-кому, старым друзьям, знаете, тем, с кем когда-то сиживали за одним столом, что Макс мой сын, но, разумеется, я не стал этого делать.
— Ну разумеется.
— И пока я всем удовлетворен, никогда этого не сделаю. Даю вам честное в том слово, мистер Прэгер. Не будете возражать, если я стану вас звать просто Малыш?
— Зовите, как хотите, — устало проговорил Малыш. — Мне кажется, мистер Соамс-Максвелл, вам следует понять несколько вещей. Во-первых, все, что вы говорите, является шантажом. Во-вторых, семья Кейтерхэм небогата — в том смысле, что у них не так много денег. И в-третьих, не может быть и речи о том, чтобы вы жили на Итон-плейс. Или в Хартесте. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Да, вполне. Позвольте мне ответить вам по каждому из этих пунктов. Во-первых, я вовсе не намерен вас шантажировать. Но полагаю, что как старый друг семьи… ну или вашей сестры… я вправе рассчитывать на небольшую заботу о себе. Во-вторых, я охотно готов поверить, что у них не так много денег. Но подозреваю, что они все-таки живут не за чертой бедности. А кроме того, и у вас, Прэгеров, пара-другая долларов тоже небось найдется.
— Извините, — поднялся Малыш, — но я должен идти. У меня встреча с юристом.
Малыш вместе с Шарлоттой встретился с Чарльзом Сейнт-Маллином; несмотря на некоторую странность и неудобство положения, Чарльз ему очень понравился. Он был обаятелен и прямолинеен и иногда до смешного напоминал английского стряпчего. Малышу было легче понять связь между Вирджинией и Чарльзом, чем между ней и Соамс-Максвеллом; он, однако, старался вообще уйти от размышлений на эту тему.
— Ужасно запутанное дело. — Чарльз Сейнт-Маллин обвел взглядом зал «Линкольн-инн», где они сидели. — Очень трудно сказать, что мы… что вы могли бы в данном случае сделать. У этого человека нет абсолютно никаких прав претендовать на деньги семьи. Но…
— Я понимаю, что у него нет никаких прав. Но с моральной точки зрения, мне кажется, мы все-таки должны что-то для него сделать, — вмешалась Шарлотта.
— Я почти уверен, Шарлотта, что мораль здесь совершенно ни при чем, — улыбнулся ей Чарльз.
— Да. К сожалению. Но я хотела сказать, что Макс явно очень сильно привязался к этому подонку… простите, не самое удачное слово… и хочет что-нибудь для него сделать, что, в общем-то, можно понять. И конечно, Максу было бы непросто отвернуться теперь от этого человека и отправить его назад в Вегас, в его конуру.