– Экспедицию финансирую я, естественно.
– Вы думаете, она вам обойдется так дорого?
– Не знаю.
– Поговорим об этом потом.
Я встал и предложил ей руку.
– Трудно будет туда попасть? – спросила она.
– Не думаю.
Мы направились к бару. Хозяин бара стоял у входа.
Я сказал:
– Послушайте, в чем дело? Почему вы не впустили мою сестру?
– Сожалею, – сказал он, – у нас такой обычай, правило, закон, наконец. Дамам без кавалеров входить не разрешается.
– Извините, – сказал я, – но я не знал и велел своей сестре ждать меня в вашем баре.
Он холодно поклонился и проводил нас к свободному столику. Затем он отошел и что-то сказал бармену.
Пришел официант и взял у нас заказ.
– Сухой мартини, – сказала она.
– И мне тоже, – сказал я.
Официант поклонился и исчез.
Она взглянула на меня и сказала:
– А вы славный.
– А я охочусь на женщин, может быть. Ваше тело, разрезанное на куски, найдут завтра утром где-нибудь на пустыре, может быть. Нельзя заговаривать с незнакомыми мужчинами.
– Я знаю. Мама предупреждала меня. – Она помолчала несколько секунд, потом сказала: – Я однажды пыталась остановиться в автокемпинге, но и там не обслуживают дам без кавалеров.
Я ничего не ответил.
– Если кавалер сопровождает даму, то ее практически невозможно обвинить в аморальности, – заметила она.
– Но вам-то не доставляет особого труда найти себе кавалера.
– Нет, – сказала она и быстро добавила: – Но, поверьте, я не хотела делать этого так, как сделала. А вы славный. Как вас зовут?
– Лэм, – сказал я. – Дональд Лэм.
– А меня Люсиль Харт. И раз уж мы брат и сестра, то давай без церемоний.
Вернулся официант с двумя бокалами коктейля. Он поставил их на стол и рядом положил счет.
Люсиль попыталась сунуть мне под столом двадцатидолларовую бумажку. Но я не обратил на нее никакого внимания, вытащил из кармана пиджака свой бумажник, вынул из него две однодолларовые бумажки и положил на стол. Официант дал мне сдачи – две двадцатипятицентовые монеты. Я взял одну, официант – другую.
Люсиль подняла свой бокал и сказала:
– Выпьем за преступление.
Я тоже поднял свой бокал, на дне которого лежала одинокая оливка, и сделал маленький глоток. В коктейле определенно было процентов шестьдесят воды, несколько капель сухого вермута и, возможно, чайная ложечка джина.
Люсиль поставила свой бокал, сделала гримаску, подмигнула мне и сказала:
– Мне кажется, мы им не понравились.
– По-видимому, нет, – подтвердил я.
– Во всяком случае, они не хотят, чтобы мы напились.
– Верно.
Я уселся поудобнее и, потягивая коктейль, время от времени оглядывал бар, пытаясь определить, что же здесь было такого, из-за чего ей так не терпелось проникнуть сюда. Надо сказать, что я не очень-то старался.