Он открыл ящик кассы, порылся там и вытащил визитную карточку Доувера Фултона, на оборотной стороне которой было написано: «Разрешаю». Без подписи.
Селлерс посмотрел на дежурного с жалостью.
– Это почерк Фултона?
– Думаю, что да. Ведь это его карточка.
– Он такие карточки раздает десятками.
Дежурный хихикнул:
– Посмотрели бы вы на эту куколку!
– Рыжеволосая?
– Я не обратил внимания на ее волосы. Возможно, на ней была шляпка. Но глаза я запомнил – огромные, темно-карие, цвета спелых фиников. Может быть, я в этот момент думал о финиках… Я еще подумал: вот Фултону повезло! Повезло, называется! Бедняга уже стоял на краю…
– Минуточку, – сказал Селлерс. – По-моему, в мотеле с ним была другая. Вы бы узнали ее на фотографии?
– На фотографии – не уверен, а в жизни – уверен.
– А этот парень был с ней? – спросил Селлерс, мотнув головой в мою сторону.
– Нет.
– А вы видели, как она садилась в машину?
– Да, видел. И поверьте мне, там было на что посмотреть.
– Старый похотливый козел! – сказал Селлерс.
– Да, это правда, – печально признал дежурный.
– Ну и когда же вы угомонитесь?
– В том-то и беда, что я уже угомонился. Жена, как старый изношенный башмак. За нее и цента не дадут. Фигура у нее как мешок с картошкой, но повариха она отличная. Всю получку дочиста выгребает и еще орет на меня как сумасшедшая… Черт возьми, сержант, нужна же человеку хоть какая-то отдушина! И если появляется вот такая красотка… стройная, как стрелка спидометра, тут уж я не могу удержаться и пялюсь во все глаза… Да-а… А ведь совсем недавно как лихо мы отплясывали с женой…
– Совсем недавно, – сказал Селлерс нетерпеливо, – каких-нибудь тридцать пять лет назад.
Дежурный наморщил лоб:
– Нет, это было двадцать два, может, двадцать три или двадцать четыре года назад и…
– Ладно, – сказал Селлерс, – хватит. Возвращайся в машину, Лэм.
На обратном пути Селлерс упорно о чем-то думал. Он подвез меня к нашему офису и на прощание сказал:
– Иди, Лэм. Продолжай свою размеренную жизнь. Но помни: я с тебя не спускаю глаз. Если вздумаешь ускользнуть, я тебя изувечу. И мне наплевать, что скажет Берта.
Я зевнул.
– Я так часто слышу этот вздор, что привык к нему, как к радиорекламе. Почему бы тебе не положить его на музыку, Фрэнк? Получился бы прекрасный шлягер. Публика была бы в восторге.
Селлерс рассвирепел, хлопнул дверцей машины и умчался.