Наконец, есть огромное число нормальных людей, вполне склонных заводить знакомства с другими людьми, у которых близкие вкусы или сходное прошлое; но у них уже полно друзей дома, так что слишком расширять круг знакомств они не стремятся.
В общем, в первый день поездки на корабле возникает странная мешанина человеческих существ, которые бродят туда-сюда, постепенно пропитываясь атмосферой путешествия и приспосабливаясь к новому образу жизни.
Но ко второму дню ситуация меняется. Люди уже как-то разобрались и разделились на группы. Деловое напряжение береговой жизни спало, пассажиры становятся людьми. Именно на второй и третий день на борту завязываются дружеские связи.
Наблюдать за тем, как вели себя разные люди, было очень интересно. Утром первого дня Сидней Селма встретил кое-какой отпор. Лишь к полудню, когда девушкам удалось прояснить ситуацию, Селма стал им намного милее, а уж к полудню второго дня его акции взлетели чуть ли не до небес.
Однако Норма Радклиф продолжала избегать его. Стараясь поменьше с ним сталкиваться, она все больше и больше тянулась ко мне, словно в поисках защиты.
– Он невыносим, – говорила Норма. – Не то чтобы у меня ханжеский взгляд на жизнь, да и одеваюсь я как человек, следящий за модой. Но ведь личность человека тоже должна что-то значить! Приятно, когда тебя уважают. Но этот Селма не таков. У него только одно на уме. Чтобы ему понравиться, от девушки требуется единственное – полный набор анатомических аксессуаров.
Берта Кул выражалась еще хлеще.
– Посмотри, этот прохвост отлавливает девушек, словно телят из стада, – негодовала она.
– Как это? – не понял я.
– Он как будто вешает им на шею бирку для общего сведения.
– Что ты имеешь в виду?
– Да ты погляди на него. Он выбирает какую-нибудь девушку и начинает активную атаку. Та осматривается вокруг, видит, что, кроме него, на корабле выбирать особенно некого, и решает воспользоваться тем, что есть. Ей хочется получить удовольствие от путешествия, вот она к нему и приклеивается. Некоторое время они ходят не разлей вода, потом она вдруг прячется обратно в свою раковину, и тогда он бросает ее, словно горячую картофелину. Позже с некоторыми из них он заговаривает уже как бы по-приятельски… Черт побери, он их словно метит!
– Никогда не воспринимал это таким образом, – рассмеялся я.
– Был бы женщиной – воспринял бы. – Берта фыркнула от негодования. – Что, например, думает женщина, глядя на эту скромненькую блондинку, которая к нему так и прилипла? Посмотришь на ее лицо – нежное, целомудренное создание; посмотришь на фигуру – нет, она тоже человек; а раз Сидней Селма повесил на нее свой ярлык – значит, легкая добыча.