Думая о том, как я войду и что скажу, я не сразу заметила большую собаку. Она, видимо, поняла, что у меня очень важное дело, и даже не гавкнула.
Постучала в дверь — тихо. Открыла и вошла в большие сени: две двери друг против друга, над одними — чердак с сеном. Заглянула в дверь — видимо, там живут какие-то животные, пахнет навозом. Постучала в другую дверь. За дверью слышны голоса, но на стук никто не откликается. Открыла дверь, вошла и упавшим голосом поздоровалась. Большая семья сидела за столом и ела, а во главе стола сидел Бармалей — Синяя Борода. Чёрные глаза сердито смотрели на меня из-под кустистых, нависших бровей.
— Ты откуда? — спросил Бармалей.
— Из Москвы, — испуганно ответила я.
— Прямо сейчас?
— Нет, мы приехали летом.
— Ну и где же ты жила всё это время?
— Мы с мамой были у семи курганов. А сейчас мы должны жить в этом районе.
Видимо, они знали, что было у семи курганов. Голос стал мягче.
— Ты хочешь кушать? Садись с нами.
— Спасибо, но мне сейчас некогда есть, — я старалась говорить очень вежливо, чтобы меня не прогнали. — Там в поле у скирды лежит мама. Вы не бойтесь, она живая, только она очень больна, она вся горячая, и очень кашляет, и никак не просыпается. Но она дышит, она живая. Ей нельзя там одной лежать. Там ветер и холодно. Я её закрыла своим лыжным костюмом, а он очень маленький. Вы не бойтесь, мы не разбойники. Хотите, я вам покажу наши документы, они вот, в котомке. Я боялась оставить их в поле.
— А к нам ты почему пришла?
— Я пошла в село, к людям. Мама говорит: люди же должны помогать друг другу… А в селе домов не видно, одни глиняные заборы. А у вас дом видно, и дом красивый, и… вот… пришла к вам за помощью… Мне больше некуда идти, — добавила я совсем упавшим голосом.
— Так уж и некуда?
— Ну… наверно, можно пойти в НКВД, там Арсентьев начальник. Только я боюсь. Вдруг они заберут маму? А папа сейчас в Магадане, это там, где Колыма. А маме нельзя на Колыму, там Север, там холодно, а мама так кашляет! Вот я и пришла к вам. Давайте заберём маму сюда. У вас тепло и печка топится.
— Да что уж теперь делать? Придётся забрать. Садись за стол, поешь, пока я буду запрягать лошадь.
— Пожалуйста, не нужно меня кормить, поедемте поскорее за мамой, — быстро сказала я. Может, он и не Бармалей вовсе?
— Чего ты боишься? Мы не кусаемся.
— Я боюсь, что сначала вы меня накормите, а потом не станете забирать сюда маму.
— Да заберём, заберём, садись ешь, не бойся, обязательно заберём.
— Только у нас совсем нет ни денег, ни вещей. Но я смогу у вас работать, пока болеет мама.