В 1948 году Георг и Елизавета справили серебряную свадьбу, однако история их любви подходила к концу: тяжело больной король скончался 6 февраля 1952 года. На престол взошла старшая дочь, ныне царствующая Елизавета II, а вдова Георга стала называться «королева-мать», сохранив все внешние атрибуты королевского достоинства, начиная с обращения «ваше величество». Некоторое время она искала для себя новый reson d\'etre. Кто-то из придворных предложил послать ее генерал-губернатором в Канаду или Австралию. Не исключено, что она приняла бы назначение, но воспротивилась королева-дочь, заявившая, что без мамы она не сможет править. Елизавета-старшая съехала из Букингемского дворца и поселилась в резиденции Кларенс Хаус. Целый год она соблюдала траур, а затем поддалась уговорам Уинстона Черчилля и вернулась к полнокровной жизни.
Королева-мать продолжала нести большую «общественную нагрузку» и оставалась заядлой путешественницей. Уже после смерти мужа Елизавета-старшая нанесла более 40 официальный визитов, многие из них в особо полюбившиеся страны – это только действующая королева имеет право на один визит в каждую страну. Под ее личным патронатом находятся около 350 организаций. Многие годы она была президентом Британского общества Красного Креста и канцлером (почетным президентом) Лондонского университета, а также командующим многих воинских частей и военных учебных заведений. Само собой разумеется, она была почетным доктором чуть ли не всех британских университетов.
Пусть многие из этих обязанностей сугубо протокольные. Но и для того, чтобы исполнять протокол, нужны недюжинные силы – вспомним хотя бы булгаковскую Маргариту. Всякий, кто видел торжества в Лондоне по случаю ее 100-летия, согласится: королева-матушка нисколько не халтурит, весь парад отстояла на ногах, не присев ни на минуту и приветливо улыбаясь гвардейцам и штатскому люду.
Здоровье у королевы-матери, этой всебританской бабушки, и впрямь почти по всем статьям было отменное, а кроме того – феноменальная выносливость, настоящий британский характер. Она терпеть не могла вопросов о здоровье, упорно отказывалась от палок, хотя у нее были сломаны шейки обеих бедер, и от очков, хотя видела она очень плохо. Однажды, к ужасу прислуги, она собралась на скачки с температурой под 40. Сломав второе бедро, она не издала ни единого стона, стоически дожидаясь на стуле прибытия «скорой помощи». Из больницы она не желала выписываться до тех пор, пока не встала твердо на ноги и не смогла передвигаться без посторонней помощи. Слабого зрения она стеснялась. Лишь ее персонал знает, что читает она только с лупой, но и персоналу она не признавалась, когда не может разобрать буквы и под лупой – в таких случаях она просила прочесть ей письмо, жалуясь на скверный почерк. По причине подслеповатости все, что ей надо сказать на публике, она запоминала наизусть, дабы не читать по бумажке, благо память у нее была отличная.