И вот теперь треволнения из-за взаимоотношений Марисабель и Бето.
Эти взаимоотношения за последнее время претерпели столь стремительные изменения, столько раз переворачивались «с орла на решку», что Марианне стала казаться спасительной перспектива переезда Марисабель к ее родителям.
То, что сама девушка намекнула на это, было простым средством раззадорить Бето.
Тут же Марианна поймала себя на мысли, что размышляет «в пользу Бето».
А разве Марисабель не права? Кто бы терпел приставания к парню, который тебе нравится? Разве сама Марианна не провела столько бессонных ночей, ревнуя Луиса Альберто к его жене Эстерсите, к их служанке-француженке Саре, к его давней пассии Коллет, к Виктории? Одни подозрения были напрасны, иные его связи она простила, о третьих не хотела и вспоминать.
Матушка Чоле, ангел-хранитель, вспоившая и вскормившая потерянного Марианной сына, словно прочитала ее мысли.
— Бето нынче и не позавтракал. Никогда не видела его таким мрачным.
— Мальчик вырос, выросли его мысли и чувства, теперь у него больше забот, — попыталась уйти от разговора Марианна.
— А все, я думаю, из-за Марисабель. После того как она поехала с Умберто на выставку…
— Чоле, какое право мы имеем указывать Марисабель, с кем и куда ей поехать?
— Ежели бы это не отражалось на мальчике, я бы и слова не сказала…
Разговор происходил на кухне, в присутствии кухарки Белинды, которая не преминула вставить словцо:
— Тут у нас одна вертихвостка до того парня довела, что он с горя на «голубом» женился! — выпалила она свою очередную несусветицу. Так как «вертихвостка» косвенным, если не прямым, образом относилась к дочери, Марианна вспылила:
— Белинда, сколько раз я просила не вмешиваться в дела семьи! Вы вынуждаете нас не разговаривать в вашем присутствии!
— Что ж я, пирамида бесчувственная! Жалко ведь глядеть на молодого господина! — жалобно запричитала кухарка.
Чоле не стала выбирать выражения, а припекла тараторку присказкой:
— Колокола и языки звонить мастаки!
Оставив залившуюся слезами Белинду, обе женщины перешли в гостиную, где в это время находилась Рамона.
— Думаю, — сказала Чоле, — не обидится девочка, если прямо спросить у нее, по душе ли ей наш Бето?
Рамона, которая редко в последнее время принимала участие в разговоре, еле заметно улыбнулась, что не ускользнуло от внимания Марианны.
— Рамона, ты думаешь, что она действительно увлечена Умберто?
— Чужая душа темней колодца, — ответила печальная Рамона. — Я бы могла погадать… Но только ведь ты, Марианна, запрещаешь мне это делать…
— Рамона, милая! Я не запрещаю. Просто мне кажется, что это отнимает у тебя много душевных сил и… напоминает тебе о том, что осталось в прошлом.