Женщины одной группы были в светло-голубых одеждах, расшитых серебром, другие — в зеленых, лиловых и палевых.
Посреди эстрады, устланной мягкими коврами, сияла Кизаки, средь волн атласа, газа и серебряной парчи, из которых состояли ее пышные красные и белые платья, усеянные драгоценными камнями. Три отвесные пластинки, которые возвышались над венцом, украшавшим ее голову, казались тремя золотыми лучами.
Несколько принцесс поднялись по ступенькам трона и, опустившись на колени на самой высокой, весело разговаривали с государыней. Последняя несколько раз принималась смеяться, чем возмущала одного старого, молчаливого принца, верного хранителя правил этикета. Но царица была так молода — ей было всего двадцать лет — что ей охотно прощали временное забвение тяжести венца. И ее смех вызывал кругом веселье, как утренние лучи солнца — пение птиц.
— Хвала верховным богам! — сказала вполголоса одна принцесса своим подругам. — Наконец-то исчезла озабоченность, которая печалила нашу царицу: сегодня она веселей, чем когда-либо.
— В каком она хорошем расположении духа! — сказала другая. — Вот и Фаткура снова вошла в ее милость. Она входит по ступенькам трона. Кизаки позвала ее.
Действительно, Фаткура стояла на последней ступеньке царской эстрады, но мрачное выражение ее лица, сосредоточенность ее блуждающего взгляда составляли резкую противоположность с радостным, светлым выражением лиц всех окружающих. Она поблагодарила Кизаки за возвращенные милости таким заунывным и расстроенным голосом, что молодая царица вздрогнула и подняла глаза на свою прежнюю любимицу.
— Ты больна? — спросила она, удивленная изменившимися чертами молодой женщины.
— Может быть, от радости, что ты простила меня, — пробормотала Фаткура.
— Если ты страдаешь, я увольняю тебя от празднеств.
— Благодарю, — сказала Фаткура, низко поклонившись.
Она удалилась и смешалась с толпой.
Вскоре раздались звуки скрытого оркестра, и представление началось.
На перегородке, против трона, взвился занавес и открылся прелестный вид.
В глубине возвышалась гора Фузии, и ее снежная вершина выступала над поясом облаков. У подножия горы расстилалось темно-синее море, с разбросанными кое-где белыми парусами. На первом плане между деревьями и цветущими кустарниками вилась дорожка.
Вот появился молодой человек; он идет, поникнув головой, и кажется усталым и печальным. Оркестр смолкает. Молодой человек возвышает голос. Он рассказывает о том, как его преследует несчастье; мать его умерла от горя, видя, как поля, возделанные ее мужем, все больше и больше пустеют; он проводил со слезами гроб матери, потом стал тяжело работать, чтобы поддержать своего старого отца. Но отец, в свою очередь, умер и оставил сына в такой нужде, что ему не на что было похоронить его. Тогда сын сам продался в рабство и ценою свободы получил возможность отдать последний долг отцу. Теперь он шел к своему хозяину, чтобы исполнить условия договора. Он уже собирался уйти, как на дороге появилась чрезвычайно красивая женщина. Молодой человек с восторгом смотрел на нее.