Дано в Даири, девятнадцатого года Ненго-Каи-Тио[12].
Го-Митсу-Но».
— Против этого нечего возразить, — сказал Гиэяс, нагнув голову. — Верховный владыка приказал — я повинуюсь, я слагаю вверенную мне власть, и после оскорблений, которые я вытерпел, я знаю, что мне остается делать. Я желаю, чтобы те, которые устроили это дело, не раскаялись когда-нибудь в том, чего достигли, и чтобы страна не стонала под тяжестью бедствий, которые могут обрушиться на нее.
Сказав эти слова, он вышел; вельможи радостно столпились вокруг молодого сегуна, поздравляя его.
— Моего друга и брата Нагато нужно благодарить, — сказал Фидэ-Йори, — это он устроил все это.
— Еще не все кончено, — сказал Нагато, который казался озабоченным, — нужно сейчас же подписать смертный приговор Гиэясу.
— Но ты же слышал, друг? Он сказал, что знает, что ему надо делать: теперь он приступил к харакири.
— Конечно, — сказал принц Сатсума.
— Он знает закон чести, — прибавил Аки.
— Да, но он презирает эти обычаи и не сообразуется с ними, — заметил Нагато. — Если мы не поторопимся осудить этого человека, он ускользнет от нас, а раз он очутится на свободе, он способен на все.
Принц Нагато развернул свиток белой бумаги и, обмакнув кисточку в чернила, протянул ее сегуну.
Фидэ-Йори, казалось, колебался.
— Осудить его так, без суда? — сказал он.
— Суд бесполезен! — возразил Нагато. — Перед всем советом он преступил клятву, и непочтительно обошелся с тобой. Больше того: это — убийца.
— Он дедушка моей жены, — пробормотал сегун.
— Ты разведешься со своей женой, — сказал Нагатою. — Раз Гиэяс жив — нет ни спокойствия для тебя, ни безопасности для страны.
Фидэ-Йори вдруг взял кисточку, написал приговор и подписал его.
Нагато передал распоряжение генералу Самаде-Саемону-Йокэ-Муре, который тотчас вышел.
Вскоре он вернулся с гневным видом.
— Слишком поздно! — вскричал он. — Принц Нагато был вполне прав: Гиэяс бежал.
На берегу Тихого океана, на вершине скалистого холма, высится крепость принцев Овари. Ее стены, усыпанные бойницами, извиваются по неровностям почвы. Там и сям они скрываются за кучками деревьев и кустарников, свежая зелень которых составляет удачный контраст с расщелинами скал цвета ржавчины. Местами возвышаются четырехгранные башни, у основания расширенные наподобие пирамид и покрытые крышами с загнутыми вверх краями.
С крепости открывается чудесный вид. У самого подножия холма маленькая, кругленькая бухточка составляет верное убежище для джонок и барок, которые прорезывают прозрачную воду во всех направлениях. Дальше расстилаются голубые воды Тихого океана, которые кажутся на горизонте прямой темно-синей линией. С суши начинаются первые возвышенности горной цепи: скалы, покрытые бархатистым мхом, высокие холмы, местами обработанные до вершины. Между горами расстилается долина, в которой приютилась у ручья, в тени маленького леска, деревенька; вдали новые холмы замыкают долину.