Если не пойдёт, сука, за шиворот отволоку этого «рыцаря с лифчиком прекрасной дамы на пике»…
Но нет – спешился и проследовал за мной.
Чертовски хотелось отдать три трофейных лошади крестьянам этих самых Липок, но ведь кони-то строевые, к пахоте не особо приучены, да и когда придут французы, а они придут наверняка, конфискуют лошадок за милую душу. Да ещё и очередные репрессии населению учинят…
В избе пахло, конечно, не очень – не усадьба всё-таки. Но вполне нормально для любого сельского дома, даже по меркам моего времени.
Глянув на семью, оставшуюся без мужчин, я снова начал закипать – тётка лет сорока и девицы от десяти до пятнадцати лет. Все зарёванные, разумеется.
– Ну что теперь скажете, господин лейтенант? – Тела зарубленных мужчин, хоть и были прикрыты мешковиной, но выглядели весьма «красноречиво». – Вы эту свободу русским крестьянам имели в виду? Такую благодать несёт ваш просвещённый император «безграмотной» России и её народу?
Голландец угрюмо молчал.
– Я жду ответа, сударь! – честное слово, совсем не испытывал удовлетворения от того, что могу прижать оппонента к стенке ТАКИМИ аргументами. – И вы ещё посмеете осуждать русские войска за то, что они истребляют ваших убийц и грабителей всеми доступными средствами?
– Дурные люди, – наконец выдавил из себя лейтенант, – есть у каждого народа, а дурные солдаты – в каждой армии.
– Это, извините, болтовня, – прервал я его философствования, – мы не у границы. Я прошёл в арьергарде армии от Немана и не раз слышал о подобном поведении ваших войск по отношению к мирному населению.
– Клянусь честью офицера, – вспыхнул Ван Давль, – никогда отряд под моим командованием не стал бы творить подобное.
– Хотелось бы верить. Но только наши крестьяне не знают о вашей благородной душе. И теперь, после данного происшествия, любой житель этой деревни с лёгким сердцем подымет на вилы или огреет топором по голове всякого военного, который носит иностранную форму. Ладно, ступайте.
Хозяйка, когда я к ней подошёл, даже не отреагировала на приближение. Глаза её были сухи, но совершенно пусты. Наверняка никаких связных мыслей в голове этой женщины на данный момент не было. И, наверное, это правильно. Человеческая психика бережёт сознание. Если прямо сейчас эта баба поймёт, до конца поймёт, что лишилась и мужа, и сына, и лошади… Что у неё на шее четверо девок – сойдёт с ума наверняка. Пусть уж сначала похоронит своих мужчин. Думаю, что деревенские не оставят её без помощи. Хотя… Бес его знает, как тут вообще население выживать будет после визита «просвещённых европейцев».