Пепита скоро вернулась.
— Ну? — нетерпеливо осведомилась Тереза.
— Бедный месье Бертран очень болен, — ответила старуха с нескрываемым сочувствием. — У него лихорадка… несчастный малыш! Постель для него — единственное место…
— Он не может оставаться здесь, как тебе прекрасно известно, Пепита, — сухо парировала надменная красавица. — Наши с тобой головы в опасности, причем каждую минуту, в продолжение которой он остается под этой крышей, опасность эта возрастает.
— Но не можешь же ты вышвырнуть больного на улицу посреди ночи?
— Почему нет? — холодно отчеканила Тереза. — Ночь так прекрасна и тепла! Почему нет?
— Потому что он умрет на твоем пороге, — пробормотала старая Пепита.
Тереза безразлично пожала плечами.
— Он умрет, если уберется, а мы — если останется, — медленно выговорила она. — Вели ему уйти, Пепита, пока не пришел гражданин Тальен.
Дрожь прошла по телу старухи.
— Уже поздно, — запротестовала она. — Гражданин Тальен сегодня ночью не явится.
— Явится, и не только он. Тот, другой, — тоже. Ты сама знаешь, Пепита, эти двое договорились встретиться сегодня у меня.
— Но не в этот час!
— После заседания Конвента.
— Уже почти полночь. Они не придут, — упрямо настаивала Пепита.
— Они условились встретиться здесь и обсудить некоторые дела, касающиеся их партии, — так же твердо объяснила гражданка Кабаррюс. — Они обязательно сдержат слово. Поэтому попроси гражданина Монкрифа уйти. Оставаясь здесь, он подвергает опасности свою жизнь.
— В таком случае делай грязную работу сама, — угрюмо пробурчала старуха. — Я не стану участвовать в безжалостном убийстве.
— Ну… если для тебя жизнь гражданина Монкрифа дороже моей… — начала Тереза. Но договорить не успела. Слова замерли на губах.
В дверях показался Бертран Монкриф, по-прежнему нетвердо стоящий на ногах, с блуждающим взором.
— Вы хотите, чтобы я ушел, Тереза, — просто сказал он. — Вы, разумеется, не думаете, что я способен подвергнуть вас опасности? Боже! — добавил он со страстным пылом. — Вы же знаете, я с радостью отдам за вас жизнь!
Тереза пожала плечами.
— Разумеется, Бертран, разумеется, — бросила она с легким нетерпением. — Но умоляю вас не декларировать героизм в этот поздний час и не устраивать трагедий. Вы должны сами видеть, что случится, если кто-то застанет вас здесь, и…
— И я ухожу, Тереза, — серьезно заверил он. — Мне вообще не следовало приходить. Я был глупцом, — с горечью добавил он. — Но после того ужасного скандала я был ошеломлен и едва понимал, что делаю.
Морщинка раздражения появилась на гладком лбу женщины.
— Скандал? — немедленно переспросила она. — Какой скандал?!