— Я не издеваюсь над вами, гражданин. Недавно сюда приходил Бертран в поисках убежища.
Тальен удовлетворенно вздохнул, и Тереза беззаботно продолжала:
— Но очевидно, я не могла оставить его здесь. Он казался напуганным, был сильно избит и ушел с полчаса назад.
На мгновение показалось, что мужчина перед лицом столь откровенной лжи даст горячий отпор, но светящиеся искренностью глаза Терезы усмирили Тальена и, не дожидаясь, пока из прекрасных уст польется поток холодного презрения, он отчетливо почувствовал, что мужество его покидает.
— Этот человек — гнусный изменник, — угрюмо заметил он. — Всего два часа назад…
— Знаю, — спокойно кивнула она. — Он оскорбил Робеспьера. А это опасно. Бертран всегда был глупцом, а тут еще и голову потерял.
— Завтра он потеряет голову в прямом смысле, — отчеканил Тальен.
— Хотите сказать, что донесете на него?
— Именно. Я бы сделал это сегодня, до того, как прийти сюда, только… только…
— Только — что?
— Я боялся, что он может быть здесь.
Тереза разразилась театральным хохотом.
— Я должна поблагодарить вас, гражданин, за такую заботу о моих чувствах. Как мило с вашей стороны оградить меня от скандала! Но поскольку Бертрана здесь нет…
— Я знаю, где он живет. Он не избежит трибунала, гражданка. Даю слово!
Тальен говорил очень тихо, но с такой сосредоточенной, накопившейся яростью, на какую способен только безумный ревнивец. Все это время он стоял в дверях, не отводя взгляда от прекрасной женщины на диване, но при этом как будто прислушивался к тому, что происходит в прихожей.
В ответ на угрозу прелестная Тереза ответила уже более серьезно:
— И вы решили сделать все, чтобы я тоже не сбежала?
Из ее глаз вырвалась молния, фигурально говоря, поразившая ее опасного обожателя.
— Не так ли, друг мой? Вы жаждете, чтобы меня постигла участь мадам Ролан? Вне всякого сомнения, вы будете счастливы увидеть, как моя голова свалится в вашу драгоценную корзинку, более пригодную для салата. Последуете ли вы за мной? Или повторите более романтичный конец гражданина Ролана?
В продолжение ее речи Тальен не смог подавить дрожи.
— Тереза, во имя всего святого… — пробормотал он.
— Ба, друг мой! В наше время святых больше не существует! Итак, после того, как мы с вами поднимемся по ступеням эшафота…
— Тереза!
— Ну, что еще? — спокойно продолжала она. — Об этом вы не подумали? Говорите, Монкриф — признанный изменник? Он открыто оскорбил и очернил вашего полубога. Его видели входящим в мою квартиру. Прекрасно. Позвольте сказать, что его здесь больше нет. Но и это не все. Он обличен и приговорен. Прекрасно. Послан на гильотину. Опять прекрасно! А Тереза Кабаррюс, в чьем доме он пытался искать убежища, причем против ее воли, идет на гильотину в его обществе. Перспектива может понравиться вам, друг мой, потому что в данный момент вы страдаете приступом бессмысленной ревности. Но признаюсь, это мне не нравится.