Посидев еще несколько минут и разочаровавшись в себе до глухой досады, он с усилием выбрался из дебрей самоанализа, потом, будто бросаясь в ледяную воду, набрал телекс Аларики.
— Здравствуй, — сказал он, вглядываясь в ее милое усталое лицо.
— Привет, — сказала она ровным голосом.
— Я хочу тебя видеть.
— Разве у тебя не включена обратная связь?
— Не по видео. Может быть, встретимся?
— Ты уверен, что хочешь этого?
Видимо, несмотря на попытку самоконтроля, у него вытянулось лицо, потому что в глазах женщины мелькнула усмешка — «младшая сестра пощечины», как однажды выразился Станислав.
— К сожалению, сегодняшним вечером я занята. У Мая день рождения, и мы идем в «Мещеру».
— Мне туда нельзя?
— Нельзя.
— Тогда привет Маю.
— До связи, конструктор.
Аларика кивнула, и виом опустел.
Поговорили…
Филипп несколько минут рассматривал пустой объем работающего вхолостую аппарата и ни о чем не думал. Чувство внезапной потери подхватило его на гребень отрицательных эмоций, оглушило, потащило в бездну памяти. Ситуация повторялась. Но если Аларика не запретила звонить, значит, не все еще потеряно? Правда, некогда было разбираться, есть ли что терять… впрочем, есть, не надо обманывать себя. Отчего все его беды? Он никогда не страдал от избытка решительности, умения настоять на своем. Может быть, в этом все дело? Вперед под девизом «Проснись, мужчина!»?
Филипп вспомнил разговор с Томахом, происходивший почти четыре года назад, когда он признался другу в том, что потерял любимую. Станислав тогда впервые вспылил.
— Постой, постой, — угрюмо сказал он в ответ на признание. — Ты плачешь, мальчику больно… Но разве ты пытался изменить ход событий?! Пытался вернуть ее, убедить в своей любви, в мужестве, в красоте, в силе, наконец?! Нет! Ты просто сделал красивый жест: прощайте, сударыня, коль я вам неугоден, будьте счастливы. Браво, какой благородный жест! А о ком ты думал, когда хлопал дверью? О ней? Ты думал о себе! Так чего же ты хочешь, отказавшись от борьбы? Чего ждешь от меня? Сочувствия? Да разве мое сочувствие спасет тебя от самого себя?
— От самого себя, — тихо повторил Филипп. — Ты прав, Слава, от самого себя не спасет.
Он очнулся, бросил взгляд на циферблат универсальных часов — шел третий час дня — и, потянувшись так, что хрустнули кости, побежал в душ.
Сумматор моды выдал ему вечерний туалет для осеннего сезона Европейской географической зоны, и Филипп долго не мог прийти в себя от изумления. Он даже повторил заказ, но получил тот же костюм: сплетенный из темно-серых нитей, с искрой, пиджак, золотистую рубашку и такие же брюки, но плетенные из широких лент. Дополняли костюм туфли, мерцающие огнями.