В холле работали уборщицы; Раман шел, не отвечая на приветствия, ни на кого не глядя, чувствуя, как прорастает внутри ядовитый, колючий росток осознания. И тщетно пытаясь затолкать его обратно в зерно – все не так плохо. Все не так, ощущения краха случались и раньше, это ерунда, это депрессия, это пройдет…
Это тупик, негромко сказал голос здравого смысла. Так это бывает, и почти со всеми – все, приехали… приехал, Кович, эту тупик, поди-ка прошиби его своим железным лбом… Попытайся…
На парадной стене, в окружении актерских портретов висело на видном месте его собственное, Рамана, изображение – фотохудожник сумел вытащить из его некрасивого лица все возможное обаяние, и теперь фотографический двойник, Кович-второй, смотрел на мир с ласковым прищуром голодного крокодила.
* * *
– Вы грустная, Павла, или мне кажется?..
Они сидели в комнате-оборотне, в жилой ее половине; за матовой занавеской тускло поблескивали страшноватые, неизвестного назначения приборы.
Она вымучено улыбнулась:
– Наверное… У меня сложная полоса… в жизни. Все время какие-то…
Павла замолчала, не зная, как объяснить Тритану то странное состояние, в котором она пребывала вот уже несколько долгих дней.
Тритан чуть нахмурился:
– Неприятности на работе?
Павла вспомнила необычно покладистого, молчаливого Раздолбежа. Вздохнула, покачала головой:
– Нет… На работе… как раз терпимо…
– Уж в Пещере-то, надеюсь, у вас все в порядке?
Павла потупилась. Она уже успела отвыкнуть от той свободной манеры, в которой Тритан умел рассуждать о самом что ни на есть интимном.
– Ведь в порядке, Павла? Больше вас никто не преследует?
Она через силу покачала головой.
– Так в чем же проблемы?
Павла сосредоточенно потерла пальцем матовую столешницу. Так прямо возьми да скажи. В сумасшедший дом угодить можно – «Моя курточка шутит надо мной, то растягивается, то сжимается…»
Или рассказать о машине, которая вроде бы собиралась ее сбить?
Павла прекрасно знала, как будет выглядеть этот рассказ. Как фантазия глупого подростка, желающего подобными россказнями привлечь к себе внимание…
– Да все нормально, в общем-то, – протянула она, стараясь не смотреть в зеленые глаза Тритана.
Тот улыбнулся:
– Тогда пойдем работать?
Матовая занавеска беззвучно скользнула в сторону, обнажая сокровенное нутро комнаты-оборотня; Павла ощутила пробежавший по спине холодок.
– Понимаю, Павла, у вас отрицательный опыт, коллега Борк здорово вам надоел… Мы не будем впадать в крайности. И я все буду объяснять – что я делаю и зачем.
– Ага, – сказала Павла без энтузиазма.
– Во-первых, чем вы для нас так ценны? Не только тем, что вы красивая девушка и интересный собеседник… То есть этого вполне хватает – но имеется нечто, отличающее вас, именно вас, Павла, от прочих красивых и остроумных, которых, кстати, в мире не так уж много…