— Госпожа Хмель, вы вспомнили?
— В командировке, — сказала она глухо. — А в чем дело?
— Где? Видите ли, это очень важно… Кто отправил вас в командировку? Ведь институт не отправлял…
— Творческая командировка, — сказал она уже тверже. — Я писатель…
Следователь кисло поморщился:
— Я знаю… Кажется, даже что-то читал… да, интересно, впечатляет… И все же: где вы были? Кто вас там видел? Не сохранились ли у вас билеты, к примеру, на поезд? Визитки из гостиниц?
— А в чем дело? — тупо повторила Ирена.
Следователь вздохнул:
— Дело в том, что наш отдел ведет дело о серийном убийце. Дело в том, что в районе за последние два месяца убиты трое детей — по всей видимости, одним человеком… По всей видимости, не из корыстных побуждений. И, вероятно, убийца — женщина.
— При чем тут я? — спросила Ирена после паузы.
Следователь посмотрел совсем уж мрачно. И положил перед ней на стол протокол, как выяснилось, обыска — обыска в ее доме.
В ее смоделированном Анджеем доме.
В подвале — топор со следами крови.
В камине — остатки сгоревшей одежды…
В мусорной яме — тоже одежда, с пятнами крови.
В машине — курточка, принадлежавшая мальчику, который был убит три дня назад… И его же правый ботинок.
Машина — это вообще особый случай. Кроме глины, налипшей на колеса, кроме пятен крови в багажнике — еще и характерная вмятина, причем потерянные в столкновении частички эмали остались на месте преступления…
Ирена молчала.
— Госпожа Хмель, вы понимаете всю серьезность… всю доказательность обвинений?..
— У меня алиби, — сказал Ирена и поразилась, до чего удачно вспомнилось нужное слово. — Меня здесь не было… десять месяцев.
— ГДЕ вы были? КТО может подтвердить ваше алиби?
Ирена молчала.
— Соседи видели вас… Три дня назад вас видел соседский мальчик. Стоит ли отрицать?
Он смотрел на нее, болезненно морщась, и Ирена тоже посмотрела на себя его глазами и ужаснулась: а ведь он верит во всю эту муть… Перед ним сидит исчадие ада, женщина, хладнокровно убившая троих детей…
Ирена невольно поежилась. Взгляд следователя присосался плотнее:
— Вы разговаривали вчера с соседским ребенком? С Валентином Ельником, десяти лет?
— Да, — сказала она механически.
— Вы зазывали его в дом? Попить чаю?
Ирена молчала. Теперь она вообще перестала что-либо понимать; под сосущим взглядом ее мысли, традиционно неторопливые, перестали двигаться вообще. Оцепенели.
— …Госпожа Хмель, вам лучше сознаться сразу. Для пользы дела, для меня и для вас.
— Я невиновна, — сказала она шепотом.
— Вы можете объяснить, где были три дня назад? Месяц назад? Полгода?
Ирена молчала.