Он перешагнул порог, в недоумении повертел головой. Народу полно, неспешно едят и пьют, но никто даже не задирается, песни не поют, хотя вон кувшин на столе, а у тех пятерых мужиков даже два… Чудно, даже тревожно…
Опасливо поглядывая по сторонам, он прошел тихонько через корчму, на нижнем поверхе у каждого постоялого двора корчма, на той стороне у очага с тушей кабана на вертеле в задумчивости грелся чернобородый мужик в ромейской одежде, но со славянским передником из кожи.
— Чего тебе? — спросил он угрюмо.
— Узнаю своих, — ухмыльнулся Залешанин. — Родным запахло… Как еще в морду не бьют!
— И это будет, — пообещал мужик еще угрюмее, он скривился, оглядел Залешанина с отвращением. — Никак комнату надо? А потом еще и жрать да пить захочется?
— Такой уж я человек, — развел руками Залешанин. — Каждый день привык что-то да есть, хоть раз в сутки спать… Сам не знаю, что стряслось. Заболел, видать.
— Эх, — сказал мужик еще угрюмее, хотя Залешанин был уверен, что мрачнее уже быть не может, — переводятся настоящие… По неделе могли скакать без сна и жратвы! Не о брюхе думали, а о славе, чести, доблести!.. У тебя деньги-то есть? Бесплатно на городской площади только в медного быка сажают. Да еще на кол или в петлю задурно…
Залешанин выудил из кармана небольшой кошель:
— Сейчас посмотрю.
Хозяин хмуро наблюдал, как приезжий пытается неумело открыть заморский кошель, сказал с еще большим презрением:
— Темнота… Как же ты срезал… это, не зная, что в нем?
— Я ж не волхв, — буркнул Залешанин. Едва ногти не обломал, кожа крепкая, не поддавалась, а секретик оказался таким простым, что едва не плюнул на хозяина с досады. — А что, тут умеют лучше?
— Тут все умеют, — сообщил хозяин покровительственно.
Залешанин смолчал, негоже бахвалиться, да еще в его ремесле, высыпал на ладонь пару монет. Хозяин скривил губу, но кивнул:
— Серебро… Но и то неплохо. Сколько пробудешь? Учти, с таких удальцов приходится брать вперед.
— Ладно, — сказал Залешанин скрепя сердце. — Но чтоб поесть осталось… Я едва ноги волоку.
— Покормим. Тебе что, завтра свое возьмешь снова. Ну, не совсем свое…
Когда Залешанин сел за свободный стол, он уловил во взгляде хозяина странное выражение. Уже несколько раз замечал эти взгляды. То ли только сейчас на него начали смотреть так, то ли только теперь замечает.
Мелковат, говорил взгляд хозяина. Тебе бы дворцы воровать, а ты… пропащая сила. Дурак.
…Комнатка была невелика, дома сени побольше, зато стол, лавка и широкое ложе, а на стенах у двери и у изголовья прикреплены масляные светильники. Когда он отворил дверь, уже горели. Он решил, что либо в Царьграде бараньего жира в избытке, либо купцам залежалый товар сбыть не удалось, теперь не жалеют на освещение.