Над головой раздался дикий крик, Залешанин вздрогнул, рука упала на рукоять исполинской палицы.
На вершине куста сидела… Жар-птица! Изумительно яркая, слов таких не найти, вся желто-зеленая, с красным хохолком на голове, пурпурными перьями в хвосте, изумрудно-зелеными на крыльях. И толстая, как сытый кот, а клюв загнут так хищно, что и орел воззавидовал бы…
Он замер, мальчишка что-то сказал, Залешанин зашипел:
— Тихо!.. Не спугни Жар-птицу!
Мальчишка сказал сквозь слезы:
— Какая это Жар-птица? Это Петя.
— Что за Петя? — прошептал Залешанин, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть диковинную чудо-птаху.
— Имя такое… В Царьграде пети — это, по-ихнему, любимцы. Да не Жар-птица это… Там их как ворон, по всем деревьям гнезда вьют, на всех мусорках сидят, роются…
Залешанин, раскрыв рот, слушал мальца, что видывал так много, а сам поглядывал на дивную птаху, которая в дальних странах, оказывается, заместо ворон да галок.
— А как ты его поймаешь?
Мальчишка всхлипнул, вытер слезы:
— Зачем ловить… Петька, поди сюда!
Он вытянул руку. К изумлению Залешанина, птица в самом деле вспорхнула, от взмаха дивных крыльев у него сердце екнуло от счастья, что узрел такую дивную красоту, будет о чем рассказывать, а птаха сделала в воздухе полукруг, но опустилась не на руку — мол, не ловчий сокол! — а села на плечо мальчишки, что-то сердито застрекотала в ухо, требовательно дергая горбатым клювом за розовую мочку.
— Ишь… — только и выговорил Залешанин, больше не нашелся что сказать, только смотрел, как Жар-птица выговаривает мальцу, а на пришельца подозрительно поглядывает то одним глазом, то другим.
Мальчишка сказал:
— Мне подарили еще в Киеве! Сама дочь одного боярина подарила. Красивая! Очень красивая. И добрая. Меня тогда побили, я плакал, а она мне дала леденцов, а когда я все еще плакал, то подарила эту птицу. Ее еще ругали: мол, дорогой подарок оборвышу! А она отмахнулась.
Залешанин недоверчиво покачал головой:
— Что-то я не видел, чтобы по Киеву такие раскрашенные вороны порхали. Да и в лесах наших стаями не летают…
— Правда! Ей привезли из заморских стран. Из Багдада, страны чудес. Я даже видел того купца, Рыломордом его дразнили…
Сердце Залешанина застучало чаще. Охрипшим голосом спросил:
— А где в Киеве?
— Ближе к Боричевскому взвозу, — ответил мальчишка после раздумий. — Там красивый такой терем…
— У всех бояр терема богатые, — сказал Залешанин. — Какие его приметы?
— Ну… богатые ворота…
— Понятно, дальше ворот не пустили. А скажи, глаза у той боярской дочери серые?
Мальчишка кивнул:
— Да, серые… И лента в косе.