«All the world is a stage, all the people are players. But you can improvise…»[2] — гласил он.
Дав нам вволю налюбоваться надписью, Череп лениво перешел в атмосферное состояние. Дыра в дороге затянулась без последствий.
— А почему дядя Череп молчал? — робко поинтересовался Талька.
— Стыдно ему… — буркнул Андрей. — Он Шекспира переврал.
У меня было на этот счет иное мнение.
— Стыдно — это верно… Правило он свое нарушил. Подсказывать начал. И более откровенно, чем раньше… Тебе не кажется, Андрюша, что мы играем отведенные нам роли в гигантском театре абсурда? Причем…
— Причем, — хмуро продолжил Андрей, — наша роль — главная, что меня отнюдь не радует. Я не гонюсь за славой…
— Я тоже. Да и все, кто попадался нам на пути, очень уж смахивают на статистов. А мы играем, и, по-видимому, играем в нужном направлении. И если нам не удастся поломать предложенный рисунок роли, то я просто не знаю…
— И я не знаю, — сказал вдруг Андрей, поворачиваясь ко мне. — Что-то ворочается в моем мозгу, некое смутное знание, но когда я пытаюсь ухватить его мелькнувший и ускользающий хвост — оно уходит. Кто-то продирается сквозь меня, он неслышно кричит из последних сил, но я не слышу его — хотя кричит он что-то важное, нужное… И для меня, и для тебя, Арсен, и для Нины с Виталькой, и для всех — а, может быть, для всех в самом широком смысле…
— Кто кричит? — спросил я.
— Никто не кричит, — неожиданно сказал Андрей. — Ты о чем?
— О тебе, — немного обиделся я. — Ты же сам сейчас сказал, что кто-то кричит…
— Я сказал?! — изумился Андрей. — Я молчал…
— Молчал, — тихо подтвердила Нина.
Талька только молча кивнул.
Конец коровы бабки Салтычихи. Андрей
…Казалось, сегодняшнему дню не будет конца. Часы у нас всех стояли, время остановилось вместе с часами, и сутки длились, по крайней мере, неделю. Тени удлинялись, перечеркивая серое полотно дороги, и предзакатный багрянец полыхал в окнах домов очередного поселка, или города, или как оно там называлось…
Центральная улица была вся изрыта свежими окопами с высокими брустверами (насколько я успел заметить, в этом Отростке постоянно и много копали, причем в самых неподходящих местах), вокруг сновали озабоченные солдаты, устанавливая проволочные заграждения вокруг пулеметных гнезд…
Я остановился у первого окопа и, высунувшись в окно, стал осматриваться в поисках объездного пути. Совсем рядом, на вывороченном из земли бетонном блоке, сидел и курил скучающий лейтенант. Один погон его кителя был оторван и свисал вниз.
— Что это у вас? — заинтересованно спросил его Арсен. — Война, что ли? Или учения?…