Роль Конана Аквилонского исполняет всемирно прославленный трагик Елпидифор Полицеймако...
— Желаете посетить, милочка?
Но ты уже смотрела на афишную тумбу.
На цирковую афишу, где, сбоку от «Киммерийца...», в окружении аляповатых клоунов и акробаток, беззастенчиво рекламировался «чемпион мира, вселенной и города Урюпинска, борец-инкогнито по прозвищу Стальной Марципан.»
— Шалва, — прошептала ты, с головой погружаясь в пучину совпадений, и не замечая, что шепот твой — тоже совпадение. — Знаете, Шалва...
Но теперь не ответил он.
Остановил кучера; спрыгнул на мостовую.
Огляделся.
Вот его лицо: каменное, напряженное, и только удивительная складка на лбу живет своей жизнью.
Циклоп почуял присутствие гостей в пещере.
* * *
— Шалва!..
— Минуточку, минуточку, дорогая... Сейчас!
— Шалва! да что же вы!
— Боже, какое воздействие!.. последний раз — в Каунасе, брал Туза...
— Шалва Теймуразович! Извольте объясниться!
— По-моему, надо в переулок... да, точно...
— Пес! давно не охотился?!
* * *
Мощная, высокая фигура Циклопа на миг застыла.
В самой неудобной позе: корпус излишне наклонен вперед, три пальца истово трут лоб, ноги полусогнуты в коленях... Будто и впрямь — вышколенного пса одернули поперек выполнения команды. Накинь овечью шкуру, дура-Рашка, проскользни между ног; беги, беги из пещеры прочь, пока есть время!..
А потом он выпрямился.
Убрал руку ото лба.
Вернулся к коляске — медленно, вбивая в булыжник мостовой подковки на каблуках сапог: будто гроб заколачивал.
Ах, сорвалась ты, девочка моя! сорвалась! вот и лети в пропасть: свистит ветер в ушах, виски переполнены обезумевшим пульсом, и острые клыки внизу текут слюной-слюдой в ожидании!..
— В моей семье, Эльза, считается позором бить женщину. Мужчине, который на это осмелится, сбривают усы. Имейте в виду: я слишком ценю свои усы...
Чувствуешь, Княгиня: руки обвисают мокрым тряпьем? Рот — пересохший солончак, и варан языка тщетно елозит от трещины к трещине? В трость позвоночника вставили тайную шпагу, и острие покалывает крестец изнутри? Мутит? подкатывает к горлу?
Перед Дамой Бубен стоял полковник Е. И. В. особого облавного корпуса «Варвар».
Со всеми последствиями.
— Я хотел бы пройтись пешком, милая Эльза. Меня укачало... да и вас тоже. Жара, духота; возраст.
Усы — не быть, не быть им сбритыми! — встопорщились:
— Составите компанию? Помните, как говорил священник: в беде и в радости, в здоровье и в болезни...
Словно во сне, ты оперлась на его руку; спустилась вниз. Кучер — Сенька-Крест, негласный сотрудник, Валет Крестов — смотрел перед собой, даже моргать забывал. Пускай при нем Джандиери мог позволить себе говорить вслух больше, чем перед случайным лихачом — Сенька предпочитал оглохнуть и онеметь.