— Ну уж нет! Я им не сдамся! — крикнул Михал, впрыгнул в седло и пришпорил коня. Лишь он один из всех защитников покинул окруженный дворец, пролетев на своем горячем коне прямо через позиции казаков.
— Трымай го! — кричали где-то за спиной у Михала казаки. За князем устремились четыре всадника, причем первый на стремительном скакуне стал нагонять Михала, норовя сбить беглеца длинной пикой. Но Михал выхватил из седельной кобуры пистолет и не глядя, отведя назад руку, выстрелил почти в упор в круп казацкого коня. И конь, и его всадник кубарем полетели по пыльной дороге, остальные же отстали, а Михал ускакал обратно в Подляшье…
Но над Литвой нависла новая беда: с юга шли венгры Дер-дя Ракоши и шведы Карла Густава. В мае 1657 года двадцать тысяч венгров, румын и прочих жителей Трансильвании при поддержке двенадцати тысяч казаков Хмельницкого под началом Ждановича через Карпаты подошли ко Львову, признавшему Ракоши своим королем, но не впустившему в ворота его армию, затем переправились через Буг и пошли на Брест. В тот момент в Бресте стояли полки Сапеги и Станислава Потоцкого, ожидавших подхода Винцента Гонсевского. Узнав о приближении врагов, Сапега спешно покинул город, оставив в Бресте лишь двухтысячный наемный гарнизон. Сам же гетман подался к Каменцу, а Потоцкий — к Сандомиру. Но и немецкий комендант Бреста не решился воевать и капитулировал. Все вооружение фортеции забрали шведы, к которым примкнула и часть брестского гарнизона — 1 700 немцев.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, но выяснилось, что против Швеции на стороне Польши собирается выступить Священная Римская Империя и уже выступила Дания. Как только вести об этом долетели до ушей Карла Густава, он спешно увел свою часть армии из Литвы в Данию через Германию. Так шведский король окончательно оставил многострадальную землю Речи Посполитой и со своим небольшим, но сильным войском застал датского короля Фридриха III совершенно неподготовленным, ожидающим помощи из Польши. Шведы, вторгшись с юга, легко заняли всю Ютландию, чем предупредили высадку датчан на берег юга Швеции. Дания была в руках шведского короля.
Так Карл Густав с честью вышел из сложной для себя ситуации в Польше. Правда, оставались еще новые подданные литвины, но отношения с ними портились — король не выполнил своих обещаний, не освободил страну «до последнего камня от московских захватчиков»… Так заслужил ли он за это Жмайтию и Курляндию, куда его добровольно впустили литвины? Вчерашний верный союзник Карла Фредерик Вильхельм, также радуясь, что шведы ушли в Скандинавию, теперь готовил документы для подписания мира с Речью Посполитой. Прусский курфюрст даже соглашался пойти под вассальное подданство «Народной республики», как уже однажды и было. Единственное жесткое требование, которое предъявлял Вильхельм Яну Казимиру, — амнистия его «троюродному дедушке» Богуславу Радзивиллу. Этого человека он безмерно уважал за его мужество, прозорливость и несгибаемость. Все, кто хоть раз воевал плечом к плечу с Богусла-вом, восхищались храбростью этого литвинского рыцаря и его стратегической смекалкой. Но только не Ян Казимир. Обиженный на Слуцкого князя польский король готов был вычеркнуть этот пункт из договора, но его крестник, Михал, настоял, уговорил, и Ян Казимир сдался — Богуслав был прощен.