Под давлением возмущенных полковников, готовых идти на сепаратный мир со Швецией, игнорируя Польшу, гетман Сапега вынужден был направить свои войска в Литву, отправив лист и Михалу Пацу с требованием того же.
«Шаноуный спадар! — писал Сапега Пацу. — Я умоляю, уходи из Жмайтии! Присоединяйся к армии! Нужно освобождать Княжество!» Великий гетман теперь планировал вывести все литвинские войска из Инфлянтов в ВКЛ, но… Опять вмешался Ян Казимир со своими великодержавными стратегиями и видением войны. Польский король приказал Пацу и Полубинскому оставаться в Жмайтии, обложить Митаву. Дивизия Паца подошла к Куршской столице и окружила ее. 9 января Митава сдалась Пацу. И только после этого король разрешил Пацу и Полубинскому идти на поддержку Сапеге. Со шведами же начали спешно договариваться о мире. Канцлер Речи Посполитой Крьпитоп Пац отправился в Гданьск на переговоры. Кузен Михала Паца Крыпггоп очень надеялся заключить мир и вместе со шведским корпусом английского наемного генерала Роберта Дугласа пойти на Хованского вместе с кузеном Михалом. Но жмайтский командир Михал Пац не спешил к Сапеге. Неожиданно он отвел свою дивизию на север Троцкого воеводства, к Земгалии.
— Какого черта? — возмущался Сапега.
«Я опасаюсь, что войска Хованского смогут ворваться в Жмайтию», — отписывался Михал Пац, а на самом деле просто не хотел воевать вместе с Сапегой, хитрым и ненадежным. Хотя… приходилось ли выбирать?! Как бы там ни было, а кампания по сопротивлению Литовского похода Хованскому грозила полным провалом из-за несговорчивости Паца и Сапеги, как и ненужных Литве приказов Яна Казимира.
Так, всю весну 1660 года Кмитич, не дождавшись поддержки со стороны армии, действовал сам в составе отряда «Багрова», вновь нападая на обозы, разъезды и даже маленькие города. Из двух местечек удары его партизанских хоруг-вий заставили московские войска бежать.
В начале мая, третьего числа, Крыштоп Пац подписал-таки «вечный мир» со Шведским королевством. Этому в первую очередь способствовал смелый рейд адмирала Лапусина. Он с эскадрой малотоннажных судов спустился по Западной Двине и неожиданно появился в бухте Стокгольма, на самом виду у королевского дворца. Штурма города он, конечно же, не предпринимал, его команда занималась ремонтом снастей, сам же адмирал демонстративно попивал на корме кофе, курил, прохаживаясь вдоль бортика. Шведы также не проявляли никаких агрессивных действий, наблюдали.
— Что это за клоун? — спрашивали они друг друга, рассматривая в подзорную трубу, как какой-то явно высший чин лит-винской флотилии, размахивая руками, не то поет, не то читает стихи, отбивая такт туфлей по палубе.