Организованного отступления никак не получалось. Поддерживать порядок и как-то контролировать ситуацию на мосту пытался лишь пан Ревера, как поляки прозвали князя Станислава Потоцкого.
— Nerwem! [10]- кричал Станислав Потоцкий своим офицерам и солдатам, торопя их, но, кажется, лишь все окончательно испортил.
Солдаты, те, что еще держали строй и порядок, посчитали, что их торопят, потому как в Варшаву вступили шведы с немцами. Началась жуткая паника, все с криками бросили выставленные Потоцким заслоны, люди вываливались через перила в воду, с громким плеском упала в реку пушка, испуганно ржали кони. Один вороной жеребец, обезумев от криков и давки, сам прыгнул в Вислу…
— Не стважать тулму![11]- слышались команды польских и литвинских офицеров, но, увы, поздно. Давка увеличивалась, мост грозил вот-вот рухнуть.
— Остановитесь! Что вы делаете! — в ужасе кричали офицеры, пытаясь сдержать обезумевших людей, которые переваливались через перила, падали под ноги своих же товарищей, толкали друг друга в спину… Вниз, в Вислу падали лошади, пушки, трещали опоры моста…
— Nie dalej do mostu! Może zapaść![12]- закричал Потоцкий, но его уже никто не слушал.
Армии не было, была перепуганная толпа людей. Потоцкий пришпорил коня и также бросился на мост, боясь, что тот рухнет раньше, чем он перейдет сам. Но… пан Ревера просчитался. Мост, по которому в этот момент перевозили пятнадцать пушек, со страшным треском и грохотом рухнул. Груды человеческих тел, орудия, повозки, кони — все с ужасным плеском ухнуло в черную воду главной польской реки. Потоцкий также оказался в воде. Он начал тонуть под грузом намокшего плаща, тяжелой сабли, сапог и камзола.
— Помочь! — кричал несчастный пан, барахтаясь в мутной воде, кишащей головами солдат и офицеров. Крики и шум заглушали все на свете. Пан Потоцкий умудрился отстегнуть саблю, но избавиться от намокшего плаща не получалось, и тот тянул князя ко дну, словно ужасное морское чудовище… Потоцкого спас его конь, за уздечку которого судорожно уцепился пан Ревера, уже хлебая ртом воду. Добрый конь, сделав полукруг, вернулся к берегу.
За всем этим с ужасом наблюдали Михал Радзивилл и Со-бесский с западного берега. Их как раненых перевезли в первую очередь на повозках.
— Матка Боска! — с возмущением и горечью восклицал Михал. — С таким трудом взяли город, и вот!..
Вдруг он вспомнил, что так и не смог повторно посетить Тарковского. «Огненный всадник» вновь ускакал в дымку неизвестности.
— Столько трупов, и все зря! — слабым голосом отозвался с соседней телеги перевязанный Ян Собесский. — Как крысы, бежим! Михал, ради чего мы положили почти щесть сотен наших парней?!